Вскрылись очередные злодеяния Ронелл. На этот раз
протек ее бывший босс, который ее нашел и пристроил на кафедру и которого она же сама впоследствии и подсидела.
Какой-то немец Бернд Хюпауф, директор Дойче-хаус Нью-йоркского университета и автор такой остроактуальной книги как «Глобализация и будущее Германии» опубликовал в немецкой же прессе полное горечи и страданий письмо о том, что нет предела человеческой мерзости: «Редко найдешь справедливость в этом мире, — начинает он, — но иногда случайно что-то происходит, и возникает надежда на то, что она еще не совсем исчезла». Когда-то г-н Хюпауф поднял с колен в НЙУ кафедру немецкой филологии. Взял на работу Авитал Ронелл и уехал в Берлин. Возвращается, а тут хлоп — и на его месте уже она сидит!
Но перед этим она злостно обманула нанимателя. Вместо того, чтобы строго следовать кафедральным методичкам, Ронелл начала преподавать себя и Деррида. Наплевала на конференции, забила на исследования, подтерлась программой. А если студенты не цитируют ее или Деррида в курсовой работе, то они будут отчислены!
С первого дня своей работы на кафедре Ронелл принялась травить заведующего. Она руководствовалась боевой деконструкцией и вдохновлялась примером Мартина Хайдеггера, поувольнявшего всех своих бывших начальников, как только захватил пост. К несчастью, старого декана уволили, а новый оказался фанатом Ронелл, хотя не читал ни одной ее книжки (мы, кстати, тоже). Вот они с Ронелл и организовали государственный переворот на кафедре.
Но увольнения было мало. Ронелл принялась последовательно уничтожать репутацию г-на Хюпауфа. Она попробовала было обвинить его в мужском шовинизме, но не вышло — из 5 профессоров, которых нанял Хюпауф, 4 были женщины (какая Ронелл дура — надо было сразу обвинять в абьюзе, мол для того и понанимал баб). В итоге Ронелл обвинила г-на Хюпауфа в антисемитизме, на радость лицемерам и под одобрительные возгласы толпы «добей его, добей!» Коллеги перестали здороваться, вокруг г-на Хюпауфа упал занавес молчания.
Тем временем Ронелл продолжала наводить железной рукой деконструктивистский порядок на кафедре. Взяла и уволила молодого профессора, отказавшегося чтить деконструкцию. И уволила кафедрального старожила, тот аж всплакнул. Немецкая филология кончилась, началась история философии от Гегеля до Джудит Батлер. Как жаловался один студент, мы на немецкой кафедре изучаем французскую теорию на английском языке. А еще Ронелл прекратила проводить заседания кафедры (молодец!!!!).
Нашему уволенному профессору шли потоком письма и свидетельства о том, как растет нездоровое эго Ронелл. Один из ее недоучившихся студентов поставил ей диагноз — болезненный нарциссизм с садистическими наклонностями. Ронелл очевидно третировала студентов, но последние, даже лишившись ее расположения, и, соотвественно изгнанные — без стипендии, и даже утратив американскую визу — оставались ей верны, полагая, что она величайший литературовед из ныне живущих. Короче, она там хорошо устроилась — такая Uber-мама.
Кроме прочего, левые фанаты Ронелл вдруг принялись атаковать ее недругов как праворадикальных мужчин-шовинистов. Но какая же Ронелл левая, если ее взгляды определены треугольником из правых философов вроде Хайдеггера, Деррида и Лакана? И все, чего они хотят — обесценить наследие 1968 года. Некоторые называют Ронелл «светилом» феминистской мысли. Но даже при включенном в ясный день фонаре невозможно обнаружить вклад Ронелл в феминизм (а нафига? Достаточно просто быть подругой Батлер).
А Жижек, который заступился за Ронелл (потому что сам ненавидит студентов) — болван.