Помню одно из первых судебных слушаний по Карауловой в Мосгорсуде, жалоба ее защиты на арест.
Шёл какой-то жуткий дождь, вонючий ноябрь, адски холодно, все время выбегала на улицу для прямых включений, информации было столько, что все не запомнить, думала схитрю, плутовка, подгляжу в айфон, а экран телефона заливает, руки мёрзнут. Всё не так. Прямлюсь по памяти, в слове «ходатайство» делаю ударение на вторую «а». В общем, рука-лицо.
Потом обратно в суд.
А Варя там по видеосвязи, в Мосгорсуд ее почему-то не привезли. Обвинение монотонно и очень быстро, как принято, что-то докладывает. Про экстремизм, ИГИЛ, «основания полагать, что может скрыться».
Приятное тепло забитого людьми зала начало размаривать. И чтобы не уснуть, я начинаю разглядывать не экране большого телевизора, прикрепленного к стене, Караулову, без особого интереса, слушающую прокурора.
Камеры из зала уже ушли, и она открыла лицо, которое прятала во время съемки.
Маленькая девочка, тёмные глазки бусинки, умный и очень осознанный взгляд. И сидела она очень и очень спокойно, и как мне показалось, не было в ней ни страха , ни желания что-то изменить.
И голос был такой же отстранённый и безразличный.
Мне в тот момент подумалось, что она должно быть либо очень смелая, либо очень глупая, либо и то и другое. Вместе.
А сейчас смотрю сегодняшнее видео и совсем другое впечатление. Живая девочка, голос дрожит, срывается местами.
Помню ее мать в интервью говорила, что Варя тогда не отдавала себе отчёт в происходящем. Быть может и правда, не отдавала.
И как-то хочется верить, что в будущем впредь будет отдавать.
