
Size: a a a
Пётр Сидоров, сапоги бутылками, стоял, — к-к-ка-налья! — отставив ногу и «довольно спокойно», говорил:
— Ругаться есть воля ваша, потому как вы губернаторы и человек военный. А только и я, как, стало быть, председатель местного отдела союза русского народа, дозволить не могу…
— Я «Анатэму» тебе запретил. Сделал удовольствие. Теперь ты до «Демона» добираешься, борода твоя…
Пётр Сидоров помуслил палец и открыл либретто.
— «И будешь ты царицей мира». Нешто возможно?
— Ну, это переделать можно. «И будешь ты губернаторшей мира», — петь будут.
— «Ты хочешь послушанья, а не любви. Любовь горда, горда, как знанье». На галёрке гимназисты сидят. А вы им этакие мысли во всё горло внушаете? Да он, пострелёнок, пойдёт завтра классному наставнику нагрубит. Почему? В театрах пели, чтоб не слушаться. Вы этаким манером, ваше превосходительство, юношество воспитываете? Вы что же? Бомбу на себя готовите?
— Гимназистам можно запретить посещение оперы.
— Ангела не закроете. Баба лет сорока. Ей бы по всему, что у её видать, в купеческом доме в кормилицах быть. А она в этаком виде ангела представляет. Через это большой поворот в религии может выйти.
— Да, ведь, классическое произведение! Чёрт!
— А нам наплевать.
— Да, ведь, кто написал?!
— И это нам довольно известно. Что г. Лермонтов Столыпиным родственником приходился. Потому и написал. Оченно даже хорошая корреспонденция в «Русское Знамя» может выйти: «До чего дошло при Столыпине прислуживанье гг. министрам».
— Ты о министрах полегче!
— Ничего не полегче. Министры от нас стерпеть могут. Потому, ежели какие кадюки или левые листки, — тем нельзя. А нам можно. Наши чувства правильные. Мы от министров чего? Твёрдости! Ну, и должон слушать. А только я вам прямо говорю. Ежели, как мы, стало быть, постановили, — «Демона» вы не снимете, — извините, ваше превосходительство. В «Земщине» вас процыганить придётся.
— То есть, как это?
— Оченно просто. Вот, мол, и губернатор! С немкой в незаконной связи находится, и сам в хлысты перешёл. Толстых баб ангелами выставляет.
— Запрещу. Иди. Ска-а-тина!
— Прощенья просим. Премного благодарствуйте.
Через два часа его превосходительство говорил очень худому человеку, оперному антрепренёру:
— Ну, время ли теперь «Демона» петь? Ставьте «Аскольдову могилу». Чем не опера?
— Слушаю, ваше превосходительство.
— Удивляюсь я вам, господа! Откопаете вы всегда что-нибудь этакое… не современное!
На афишных столбах висели анонсы:
— По непредвиденным обстоятельствам, вместо объявленной оперы «Демон», дана будет известная, знаменитая опера «Аскольдова могила».
А в первом же акте Неизвестный, выйдя из лодки, орал, махая руками:
Люди ра-а-атные не смели
Брать всё да-а-ром на торгу…
В партере раздался звон шпор. Ротмистр расквартированного в городе драгунского полка — Отлетаев, звеня шпорами и гремя шашкой, демонстративно вышел из театра.
— Оскорбление чести мундира.
Опера «Аскольдова могила» была снята с репертуара:
— В виду того, что в ней затрагивается военное сословие,
В театре открылся кинематограф.
А местная газета уведомила:
— В следующем году наш оперный театр будет сдан интендантству и переделан на вещевой склад.