
У богатых людей, имевших своего цирюльника, за этим следовала стрижка и бритье — операция настолько неприятная, что Марциал объявил единственным разумным существом на земле козла, «который живет с бородой» (XI. 84. 17—18). Дело в том, что наточить железную бритву (стальных не было) до требуемой остроты было невозможно; мыла древняя Италия не знала: перед бритьем щеки и подбородок только смачивали водой. У Марциала все лицо было в шрамах и порезах; если цирюльник действовал осторожно, то работа у него подвигалась так медленно, что, по уверениям Марциала, пока он брил щеки, у клиента уже отрастала борода (VII. 83). Пантагафу, искусному цирюльнику, который стриг и брил, «едва касаясь лица железом», умершему в юности, поэт посвятил строки, полные неподдельного сожаления (VI. 52): умение брить было в Риме, видимо, трудным искусством.
(с) М. Е. Сергеенко, жизнь древнего Рима
#Рим