Андрей Колесников, Ъ: «Всякий раз, когда Владимир Путин должен провести какое-нибудь совещание, страна, кажется, прерывает хоть ненадолго разъединение, так как начинает ждать его выступления, которое отчего-то анонсируется как очередное обращение. При этом, как правило, получается обращение к участникам совещания, как и в этот раз.
Жаль, что Владимир Путин ничего не сказал о том, что он думает о происходившем утром этого дня на въездах в Москву и на входах в метро. Очевидно, он не хотел вообще никак ассоциироваться с этой темой. А жаль: оно того стоило бы. Можно было бы хоть посочувствовать.
В конце концов это был самый грандиозный провал мероприятий власти, в этом случае московской, за все время кризиса. Столько времени говорить про неотвратимую неизбежность разобщения, устанавливать во имя его такое количество беспрецедентных ограничений человеческой природы — и вдруг сделать все для того, чтобы целое утро тысячи людей дышали в лицо и в затылок друг другу, пихались локтями и всем, что у них там еще было.
Идея самоизоляции как средства борьбы с коронавирусом пала в это утро, боюсь, раз и навсегда.
То есть на борт самолета, прилетающего из дальней заграницы в Москву, не берут жителя Твери, потому что никто не берет на себя ответственность за то, что удастся обеспечить его полную разобщенность (или скорее разобщительность) по пути в Тверь, и еще просто потому, что в Шереметьево прилетают в целях безопасности только жители Москвы и области. В общем, нет больше морального права запрещать ковырять нам пальцем в носу. Это был и «Бессмертный полк», и крестный ход… Все опасности, которые в случае с ними пытаются учесть, тут торжествовали, внезапно сбывшись на пустом было месте.
Но все-таки обидно. За одно утро были скомпрометированы многодневные усилия огромного количества людей, мобилизованных на организацию всего разумного в святом деле борьбы с заразой»
https://www.kommersant.ru/doc/4322818