Карабах. Предварительно резюмируя.
1. Неплохо, что накал военных действий остановлен. И что хорошевший за последние десятилетия Степанакерт уцелел. Не похоже, что жители Армении были готовы стоять до конца и идти воевать за Карабах. Для них в последние годы Карабах был немного экзотикой: они с симпатией смотрели на тех, кто туда добирался, и говорили: «Надо же, а я никогда не был. Надо как-нибудь съездить». Примерно как для москвичей Байкал – симпатичное место с фотографий, которое все же не вызывает немедленной потребности в самопожертвовании. Ну или Калининградская область – вроде бы деды воевали, но не более того, лучше уж в Юрмалу.
2. Совсем неплохо, что российская военная миссия (как хочется рассчитывать) будет именно миротворческой. Если брать историю последних 80 лет, то были случаи российского/советского миротворчества (Приднестровье, Таджикистан), были примеры агрессивных вторжений, были случаи потерявшести на глобусе (Афганистан, Сирия, африканские ЧВК). Тут пока все про миротворчество. Хотя, возможно, и будет подаваться пропагандой как сигнал подъема с колен и возвращения былого могущество. Но для постсоветских поколений Карабах – это почти Ливия или Мали.
3. Совпадение по времени уничтожения вертолета и подписания соглашения выглядит неудачно и пропагандой не отыграно. Возможно, самый логичный (хотя отнюдь не самый хороший) вариант – сделать вид, что никакого вертолета не было и он сам себя уничтожил. Та планка, которую пытались взять во время турецкого эксцесса (а ранее – во время интерпретации действий в Южной Осетии в 2008-м как результата нападения на миротворцев) в данном случае ограничивает свободу рук. Но, как мы увидели, не слишком сильно – всегда можно отвечать на неудобные вопросы «Вертолет? Он упал» - и для соотечественников это вполне прокатит. В крайнем случае сделают мягкий акцент на армянские фамилии погибших.
4. Правда, нужна какая-то совсем другая интерпретация для самих введенных миротворцев, чтобы у них не возникло ощущения: если с ними что-то случится, родина не оставит это просто так, а будет настойчиво требовать извинений.
5. Те, кто представляет себе географию или историю, помнят, в чем состоит военно-стратегическое значение контроля над Шушой. И вообще уязвимость миротворцев для провокаций и акций в горной местности может оказаться заметно выше, чем в Приднестровье. Особенно если не считать Баку самостоятельным политическим игроком.
6. Турция вроде бы вытеснена из урегулирования – а вариантов подергать за усы у ней стало больше. И трудно будет себя от этого удержать. Плюс сам текст соглашений в среднесрочных вопросах размыт и уязвим для манипуляций со всех сторон.
7. Интонации публичных комментариев азербайджанских лидеров ставят Москву в дискомфортное положение: имитация скорби по вертолет на лицах продержалась пару часов, после чего начались песни и пляски. У власти в Азербайджане постсоветское поколение политиков, не ощущающих особой эмоциональной привязанности к Москве, а скорее готовых и дальше манифестировать готовность паразитировать на фантомных болях российской элиты от распада СССР.
Короче, хорошего больше, чем плохого. И нынешний кейс заметно лучше, чем некоторые предыдущие кейсы на постсоветском пространстве.
Осталось себя и остальных в этом убедить.
