...Ужасно злит, что в новой жизни на первом этаже любого дела - сидят только и исключительно двадцатилетние девочки. Иногда мальчики, но девочки чаще.
Честно говоря, я даже не понимаю, куда деваются все люди после каких-нибудь тридцати пяти, если не становятся начальниками. Их забирают инопланетяне? Их убивают агенты ЦРУ?
Они исчезают так, словно бы это Хичкок, а не редакция, сервис и офис.
Но факт тот, что ты можешь позвонить или зайти куда угодно, от магазина до телевизора, и везде будет сидеть эта милая девочка, примерно одна и та же, - закончила школу, приехала в Москву, училась на факультете пиара и вот, устроилась, - и не то что она глупая или плохая, а просто вопиюще профнепригодная для того, чем она якобы занимается, профнепригодная до полного отчаяния.
И тому есть две причины.
Во-первых, чтобы молодые люди кем-нибудь становились и что-нибудь понимали, они должны попадать в среду старших. Общество ровесников - равно деградация. Когда мне было двадцать, я хвостом ходил за тогдашними сорокалетними, и считал за великое счастье набраться от них полезных сведений, хоть бы и умения открыть бутылку глазом и пить с локтя.
Ну а теперь старшие изжиты, ведь им надо больше платить, ими сложнее командовать, у них не такой модный вид. Из старших остался какой-нибудь один важняк, который сидит где-то за закрытой дверью, получает единственную большую зарплату и всеми со своих небес помыкает.
А вот этот мир людей небогатых и официально незначительных, которые, однако, десятилетиями следили за делом в своем углу и учили других, даже не задумываясь над тем, что они именно учат, а не просто курят или ходят в магазин с младшими, - его ликвидировали.
И потому двадцатилетние выпускники факультета пиара, обреченные на компанию других таких же, - так и остаются Маугли, которым кажется, что они - Венди и Питер Пэн.
И некому этим заняться.
Но есть и еще кое-что.
Может быть, даже более серьезное.
Современностью правит "развитие".
О, это гнуснейшее слово!
Человек обязан меняться - мнимо и глупо меняться как дорогой телефон, - и сама идея, что он всю жизнь просидит где-то "в отделе" - она равнозначна трагедии полного поражения.
И это горе-развитие действует страшно разрушительно.
Двадцатилетняя девочка (мальчики, повторюсь, реже встречаются, да и вообще они пассивнее относятся к жизни, если сразу не идут в "лидеры") - уверена, что уже через полчаса она будет где-то в другом месте, что сегодня она тут на телефоне, в ресторане, навстречу унылому клиенту, а завтра - новая Ксения Собчак, и у нее есть миллион подлинных дел, кроме этой дурацкой работы - тренинг, йога, спорт, коучи, инстаграм, - так что зачем ей, собственно, тратить внимание и силы на ее нынешнее - временное! - крутящееся кресло в офисе.
Великое достоинство старших, да и вообще людей из прежнего мира - помимо опыта, - состоит в том, что они знают: никакого "развития" не будет, да и пес с ним.
Они понимают, что если они где-то и приносят пользу, то именно здесь, на своем скромном месте, а вовсе не в каком-то воображаемом завтра, где коучи и стартапы сделают их величайшими чубриками и фуфырлами на свете.
Они чувствуют, что этого завтра - не будет.
И, значит, надо быть там, где ты сейчас.
За этим столом, с этим телефоном, с этим надоедливым покупателем или наивным сотрудником, в этой конторе, и твое прочное вчера - это твое всегда, пока тебя не вынесут отсюда вперед ногами.
Как хорошо держалась жизнь, пока такие люди казались вечными.
Но вот их сдуло, словно и не было, а вместо них ты слышишь этот звонкий голос:
- Але, я, к сожалению, не могу вам сказать. У нас нет такой информации.
Чтобы у тебя была информация, дорогая, ты должна не сфотографироваться лишний раз.
Дмитрий Ольшанский
