Надо признать, что побочные явления от наступления эпохи интернета недооценены и не проговорены со всей ясностью.
Один из них – запредельное чувство собственной важности, приобретаемое людьми как бы неосознанно и против их воли. Причём они сами от него чаще всего испытывают дискомфорт и совсем не понимают, что с ним делать. Обычной девочке или мальчику (или тётеньке-дяденьке, не играет роли) сегодня достаётся столько внимания, сколько не доставалось ни одному народному артисту СССР. Тот в лучшем (худшем) случае выступал каждый вечер в театре, получал дежурные апплодисменты-цветы, и ехал домой, утром читая в общенациональной газете о том, как он нечеловечески крут. В остальном живя обыкновенной жизнью, разве что чуть более зажиточной и интересной.
Сегодня же любой человек ежедневно получает МИНИМУМ десятки живых человеческих реакций на свои самые простые социальные действия («съездил на Утриш – вот фотки»), и от того подсознательно начинает считать себя и всё, что с собою связано, имеющим космическое значение. «Меня обсуждают, на меня реагируют, меня критикуют». Это рождает у него совершенно искривлённое понимание реальности: эгоцентричную вселенную, где всем до него есть какое-то дело. Тогда как реально никому до него дела нет, и никто никого не обсуждает и не критикует (помимо 1% троллей-двачеров, получающих с этого что-то вроде эротического удовольствия).
Отсюда с публикой делается затруднённым разговор по существу – автор имеет дело со сборищем свернародных сверхартистов сверхСССР, которым ДО ФОНАРЯ твои мысли, и которые воспринимают их исключительно через призму собственного «нравится – не нравится». Как бы по умолчанию полагая, что автор не отвлечённо рассуждает вслух, заодно предлагая вместе с ним прогуляться ненадолго в его вселенную и посмотреть на мир его глазами. О нет, автор с остервенением желает поставить своим текстом лайк или дизлайк каждому отдельному читателю.
Приехал человек в Петербург в июне – написал путевую заметку: сказочный город, веселье до утра, вокруг красота, замечательные люди, причудливые истории и сюжеты, хочу тут жить. Вывод: автор наш, питерский. Приехал в конце ноября, написал вторую заметку: омерзительный город, хочется повеситься, мороз до костей, ветер, обшарпанные здания, темно, ссутулившиеся люди в уродливых одеждах, скорее бы домой. Вывод: автор переметнулся, гонит на Петербург. И так во всём, и всё это говорится с апломбом не читателя, а наоборот, того самого артиста, к которому читатель обращается из зала и, соответственно, либо оскорбляет отсутствием аплодисментов и тухлым яйцом, либо восхищается и швыряет к ногам букеты.
С одной стороны, получается форменное паскудство – люди сами себя лишают возможности интересного диалога с интересным человеком, низводя его до лабуха в кабаке, задачей которого становится лабать то, что хочет пьяная публика. С другой – до предела упрощает коммуникацию: лизать ушки определённой категории людей человеку, обладающему минимальными способностями к работе со словом, предельно просто, и новые поколения публичных интеллектуалов давно просекли эту фишку – что надо – говорят, чего не надо – не говорят. «Я, конечно, никого не хочу обидеть и очень уважаю Петербургский народ, который не виноват в том, что в его городе такой климат и плохая работа коммунальных служб». Всё это очень тактично и правильно, но абсолютно безобразно.
Правда, подобную форму коммуникации достаточно легко коммерциализировать, но когда начинаешь – в том месте, где спрятана интеллектуальная честность, у автора начинает неприятно покалывать и зудеть. Однажды ты лежал летом один на поляне, смотрел на звёзды и мечтал когда-то написать великую симфонию. Но пришли бухие слушатели, посадили тебя за рояль и орут: «Мурку, ёпта, Мурку давай, уважь пацанов, ёбана».
– Пацаны, я симфонию хочу… Мурка ваша – это же какое-то несусветное дер…
– Отписка!