«Проведённые группой петербургских врачей на рубеже XIX–XX столетий обследования жилищных условий рабочих и городской бедноты выявили, что в большинстве квартир, населённых семьями рабочих, на одного человека приходилось от 0,3 до 0,5 квадратной сажени (т. е. от 1,3 до 2,3 кв. м) жилой площади.
Описания коечно-каморочных квартир, приведённые врачом М.И.Покровской, рисуют кошмарную обстановку, в которой существовали тысячи петербургских пролетариев. Вот два характерных примера.
Квартира состоит из двух комнат и кухни, окно которой выходит в коридор. «В первой комнате живет восемь человек: трое мужчин, три женщины и двое детей. Все помещаются на трёх кроватях. Во второй - две семьи и двое одиноких, всего девять человек (трое детей). В тёмной кухне живут только семейные, здесь же помещаются и квартирная хозяйка с мужем, всего одиннадцать человек (четверо детей)».
Квартира состоит из двух комнат, кухни и тёмного коридора. «В этой квартире живут преимущественно семейные рабочие с Невской бумагопрядильни. Всего 15 человек (6 мужчин, 6 женщин и 3 детей). В каждой комнате помещаются по две семьи (4 и 6 человек). В кухне помещаются четыре человека, в тёмном коридоре одна женщина» В подобной обстановке в тринадцати обследованных квартирах жило 260 человек. [Покровская М. И. По подвалам, чердакам и угловым квартирам Петербурга. СПб., 1903.]
В особенно трудных условиях приходилось жить многочисленным артелям из недавних крестьян, приехавших в город на заработки. Обычно такие артели снимали одну-две комнаты, часто в подвалах, причем рабочие спали вповалку на нарах или по двое-трое на одной койке. Были случаи, когда рабочие вообще не имели помещений для жилья, спали прямо около своего рабочего места, а то и просто на верстаках.
Плата за жильё была столь высокой, что вынуждала квартиросъёмщиков, в свою очередь, сдавать часть комнат угловым жильцам. Врач Д. П. Никольский, описывая жилищные условия рабочих Невской заставы, писал, что «некоторые из этого составили чуть ли не специальный промысел. Чтобы не только окупить квартиру, но и иметь известный с неё доход, хозяйки часто наполняют эти квартиры, насколько возможно, большим количеством жильцов. Отдаются целые комнаты, полкомнаты, углы, коридоры и даже кровати или пространства в кухне за печкой. О каких либо санитарных условиях таких помещений нечего и говорить: такие квартиры тесны; в помещениях этих количество воздуха на человека едва достигает 1/4 куб. саж. и даже менее (около 2 кубометров на человека)». [Никольский Д. П. Шлиссельбургский пригородный участок в санитарном отношении // Вестник общественной гигиены. 1901. Авг.]
По данным обследований, в Петербурге в начале XX века насчитывалось около 150 тысяч «коечных» и «угловых» жильцов. Переполнение квартир жильцами приносило огромные барыши домовладельцам; доход с одной кубической сажени так называемых дешёвых квартир, заселённых беднотой, в 1,5-2 раза превышал доход с одной кубической сажени барских квартир».
(Андрей Пунин, «Архитектура Петербурга середины и второй половины XIX века»)
Здесь по ссылке можно почитать (Pdf) «Мария Покровская, «О жилищах петербургских рабочих. - «Русское богатство», 1897, № VI)
Когда пытаются представить ужасом коммуналки 1930-50-х, то по сравнению с дореволюционной жизнью рабочих в бараках и углах по 1,5 кв. м на человека они чаще всего были в разы комфортней. Для среднего крестьянина, пришедшего в город, коммуналка также часто была не хуже его прежней жизни в избе. Средняя изба тогда – 24-26 кв. м на 6 человек, но из этого метража 4-6 кв. м занимала печь, а зимой в избу подселяли жить телят и прочий молодой скот.
Но для интеллигенции и «бывших» (5-10% населения крупных городов) переселение в коммуналку, конечно, было понижением уровня жизни и комфорта на порядок после их прежней жизни «1 комната на человека».
Ну и после 1970-х при росте запроса на комфорт и потребление хотя по уровню «нижний средний класс» жизнь в коммуналке тоже была нонсенсом.
