#королифармы: Викрам Пуния. #королифармы: Викрам Пуния. Фарцовщик и головная боль Минздрава.
47-летний уроженец Джайпура и любитель дорогих спортивных автомобилей Пуния учился в Индии на врача до 1992 года, а затем попал в Иркутск по программе бесплатного обмена студентами.
Выжить на стипендию было сложно. Деньги у отца – известного на родине девелопера – Пуния просить не хотел. Пришлось зарабатывать фарцой – поставками индийского ширпотреба в Россию. Через год учебы Пуния перевелся на фармфак и торговать стал уже лекарствами (в России 90-х с ними было туго).
Возил лекарства в чемоданах на самолете. Сам закупал контейнер, сам грузил, а для реализации пользовался знакомствами в институте.
На поставках лекарств для якутского правительства Пуния сколотил свой
первый миллион долларов. И тут все было изящнее: Пуния просчитал, что Индия расплачивается с Россией потребительскими товарами в обмен на вооружение, и предложил вместо чая и кофе для Москвы поставлять лекарства в Якутию. Сам он вызвался
оператором такой сделки емкостью $5 млн.
Пуния уверяет, что связей у него никаких тогда не было: сам звонил региональным чиновникам и обо всем договаривался.
В 1994 году Пуния женился на Ирине Поляковой, троюродной сестре его будущего партнера по бизнесу.
Уже в 1997-м Пуния вместе с Русланом Поляковым основал
«Фармасинтез», чтобы наладить производство дженериков внутри страны. Для промплощадки были выбраны простаивающие аптечные склады.
Поляков, строитель по образованию, проект новоиспеченного родственника оценил и согласился войти в долю. Он взял на себя регуляторную часть работы, а Пуния – поставки сырья и маркетинг. В проекте участвовали и другие неназванные инвесторы, решавшие проблемы с криминалом.
Завод заработал в 1999 году, не без привлечения кредитных средств. Кредитовал «ВостСибКомбанк». Как заявляет сам Пуния, без какого-либо залога под 50% годовых. Расплатились за три года, а сам банк к старту производства уже разорился.
Через год интенсивной штамповки дженериков, партнеры решили выпустить нечто оригинальное. «Инновационная» разработка для лечения туберкулеза получила название Перхлозон, а «Фармасинтез» – почти
49 млн рублей от Минпромторга на его клинические испытания. Препарат увидел свет только в 2012 году.
Инновационной оказалась только форма выпуска – препарат быстрее растворяется. Препаратами тиосемикарбазонов туберкулез пытались лечить еще в 1963 году. Широко применять их сейчас мешает вовсе не низкая растворимость, а
огромное количество побочек. Врачам новинка тоже не понравилась и выписывать его не спешили.
Юристы и патентоведы помогли Пунии получить собственные патенты на эфавиренз, дарунавир и вытеснить оригинальные препараты. С комбинацией Калетра от AbbVie вышло иначе: дженерику Калидавир пришлось
поделить рынок с Калетрой практически поровну.
Источники на рынке высказывают смелое предположение что Пунии удалось убедить AbbVie
отгружать готовую смесь для прессования таблеток, которые затем на заводе «Фармасинтеза» упаковываются под собственным брендом. В пользу этой версии говорят партнерские отношения между компаниями
Пунии и Алексея Репика – производственного партнера AbbVie и лидера рынка препаратов от ВИЧ и гепатитов. Как минимум два года подряд «Р-Фарм» занимается дистрибуцией дженериков «Фармасинтеза».
Обе компании прославились регулярными перебоями в поставках лекарств для пациентов с ВИЧ. Отбиваясь от обвинений в ангажированности с российской фармой, директор лекарственного департамента Минздрава
Елена Максимкина признавалась: «У меня две головные боли – это «Р-Фарм» и «Профарм» – дистрибьюторское подразделение «Фармасинтеза».
Основным рынком «Фармасинтеза» были и остаются препараты для лечения инфекций. Пуния – активный сторонник
принудительного лицензирования и тотального замещения дорогостоящих противовирусных лекарств отечественными дженериками. Сейчас он активно метит на рынок онкопрепаратов и контрацептивов. А что еще делать, если с инновациями не задалось.
