Тут всякая дрянь, околачивающаяся вокруг подонка Кашина, стала хихикать по поводу того, что Соловьев смешал Галковского и Глуховского.
Им не понять. А он правильно смешал. Как он верно сказал в сегодняшней беседе со мной (со ссылкой на М.Ардова) «в сортах дерьма не разбираюсь».
Но дело не только в этом. Они действительно неразличимы.
Глуховский, пачкающий бумагу в жанре «магического реализма» и «заполярного хоррора» это гомункул Суркова. Таких гомункулов Сурков ради развлечения и ради оттачивания технологизма в области искусств создавал в изобилии и я понимаю, как ему было смешно, когда продавший азбуку еще в первом классе, поскрипывающий суставами и на всякий случай побеленный известкой до пояса Буратино изображал живого человека, «писателя», «драматурга», «режиссера», «куратора».
Галковский это «метафилософ» (в тусовке есть ниша для «мета», «квази», «крипто», «мега» и прочих философов. Дугин – классический пример), знаток «крипто колониалистов», «жидовских мурзилок», любитель компьютерных игр (настоящие философы типа Хайдеггера или Бибихина, как известно, обожали стрелялки) и основатель «утиного движения».
В переводе это означает, что перед нами очередной, выдутый приятелями из власти и толстосумами мыльный пузырь, занимающийся дешевой политической публицистикой. Неудивительно, что тусовкой он возведен в ряд «выдающихся интеллектуалов» рядом с (внимание) Быковым и Акуниным.
Общего у этих
двоих действительно много. Причем объединяет их, прежде всего, не наличие, а отсутствие. Отсутствие хорошего литературного языка, внятного сюжета, характерного героя, конфликта, катарсиса. Прямо по А.Слонимскому, сказавшему одному графоману: «Я понимаю, что стихи могут быть без ритма, стихи могут быть без рифмы, стихи могут быть без смысла – но нельзя же, чтобы все сразу и в одном стихотворении».
Бездарность и претенциозность вообще очень важный объединительный принцип. Это гениям трудно ужиться, а бездарности мгновенно находят общий язык, ибо гениальность не проявляется в коллективе.
Не менее важно и то, что их объединяет принадлежность к определенным кругам кураторов – из чиновников или финансистов – не важно. Важно, что капельница, источник успеха, таланта и популярности, должна быть. Именно в ней, как в яйце Кощея Бессмертного, жизнь.
И, наконец, легкая гнильца в виде оппозиционности тоже непременно присутствует – подтухший, «тронувшийся», как говорили 500 лет назад, товарец сегодня очень хорошо продается.
Поэтому Соловьев абсолютно прав, называя Глуховского Галковским и наоборот. Мало того, если бы он их назвал Быковыми, Ерофеевыми, Сорокиными, Яхиными, то тоже бы не очень ошибся.