
Солнце взялось по утру дразнить в прятки. Я проснулся с лучами, встретил на балконе дождь и вновь припал лицом в подушку - светит. Кофейник срыгнул на плиту, а творог пах убиенным телёнком. Водица из крана лилась ключевая, но грязная - рожа горела в морозе. Штруксы упорно не сохли со стирки и я напялил как есть, с мокрой жопой. В соседней квартире упорно сношали бабу, а может она и сама. Пока вязал шнурки, охал в такт - для мелодии.
Уличные кошки ожирели до сих, что не двинулись жрать тот творог. Возле посольства Швеции милиционер надувал жвачку и чертил мысом ношеной туфли восьмёрку. Вороватый цыган клянчил у православной лавки - пришлось трижды плевать от греха. На Гоголевском торговали свистками и я снял пробу, забыв о приметах. От такого беднеет русский народ.
На Патриарших всюду сидели красивые жопы. Длинные ноги ходили меж кабаков, улыбаясь большим кошелькам. Загорелые уши ловили пустое, а губы напрочь измазались блеском для глаз. Носы нюхали в туалетах, чтобы рты улыбались. Воздух пах дешёвым табаком и дорогим мудаком. Ревели моторы блаженных. Я жевал осьминога и жутко хотел чак-чак.
Поглядев на девиц, решил обрести друзей. Справился об одном - молится на Всенощной. Другой пил на Рубле, третий нёс герберы для престарелой Розы. Подруга хлестала абсент в океане, любовница выбрала хуй побогаче. Остальные вовсе не казались родными и я отложил телефон, роняя слёзы в стакан. А бляди?
Вызвонил на Арбат - семь штук млеют от безделья и любви. Не медля, ринулся в бой, будто к свадьбе. Переулки мелькали за спиной, лишь на Поварской выкурил сигарету, наблюдая за пьяной певицей. Она голосила и падала с ног, но тембр держался как стрелка адмиральских часов под водой. С таким ртом она рисковала не стать матерью во век...Впрочем, к чему пошлые мысли, когда есть такие дела.
В борделе пахло детским кремом и водкой. Мордатая мамка описывала девиц как родных дочерей: та худая, эта голодна, а третья с умелой пиздой. Я по-крестьянски любил глазами и требовал лёгкий кордебалет как прелюдию. Вот выперлись:
⁃ Нина
⁃ Алиса
⁃ Зоя
⁃ Венера
⁃ Хлоя
⁃ Жанна
⁃ Афина
Меня тянуло к предкам и я ухватился за ноги последней:
⁃ Я твой Геркулес!
Повела за мизинец, будто слепого котёнка. В нумерах огляделся - с шиком шторы, да ещё и купальня. Вот и помоюсь...
⁃ Раздевайся, Геркулес!
Запомнила. Ноги росли от ушей, как у любой богини. Уши те тоже ничего, мягкие, как булка в хорошей кофейне. Глаза хитрые, но мудрые по годам - без лишнего интеллекта. Грудь прямо под руку, словно сплавляли из сахарной ваты. Фигура хороша, как у ферзя на доске. Пальцы длинные и видно, что любящие. На подобных бабах стояла Россия.
⁃ Мыться будешь?
⁃ Буду!
Мочалила нежно, как в Сандунах, но с подтекстом. Позже делала то, о чём вслух и не шепчут. Я же только лежал и смотрел на звёзды из глаз. Вот малая Медведица, вот большая, чуть дальше Кассиопея. И всех я ебу...
⁃ Покурим?
⁃ Покурим!
Лежали чуть дыша, попивая игристое для бедных.
⁃ Ты меня любишь?
⁃ Ещё минут пять как да...
⁃ А потом?
⁃ А потом деньги...
Я судорожно перебрал гроши и выдал оброк душегубке.
⁃ Довольна? А как же любовь?
⁃ Прости, без монет не кончаю...
Я понял, но не простил. Мы слушали Дидюлю и пытались любить, а после я мылся впрок. Москва засыпала, Арбат чуть гудел. Ну где-то же, чёрт возьми, подают пельмени с бульоном?