После 1905 г. Ленин стал отвергать догмы Маркса одну за другой, не вступая в полемику с ним. Это был переломный момент в представлениях Ленина о России как цивилизации, культуры и системы главных противоречиях Российского государства и общества — он начал свой путь независимого мыслителя, конструктора и политика.
Завершением большого пути Ленина — от ортодоксального марксиста, написавшего «Развитие капитализма в России», до творца советского строя и вождя цивилизационного масштаба — можно считать Апрельские тезисы 1917 г.
В них содержался исторический выбор, прикрытый срочной политической задачей. Не буржуазная республика, а идущие от крестьянской общины Советы, не ускоренное развитие капитализма с последующей пролетарской революцией, а продолжение некапиталистического пути развития в форме социализма.
Представить новые выводы Ленина относительно крестьянства в среде марксистов и либералов было сложной задачей потому, что Ленин как политик мог действовать только в рамках «языка марксизма». Приходя шаг за шагом к пониманию сути крестьянской России, создавая «русский большевизм» и принимая противоречащие марксизму стратегические решения, Ленин сумел выполнить свою политическую задачу, не входя в конфликт с общественным сознанием. Он всегда поначалу встречал сопротивление почти всей верхушки партии, но умел убедить товарищей, обращаясь к здравому смыслу. Но и партия сформировалась из тех, кто умел сочетать «верность марксизму» со здравым смыслом, а остальные откалывались — Плеханов, меньшевики, Бунд, троцкисты.
В тот момент было очень трудно отказаться от картины истории человечества, которая была внедрена в сознание российской интеллигенции системой образования. А в среде левой интеллигенции эта картина была еще усилена философией Гегеля и марксизмом, понятийный аппарат которых сформировался в иной мировоззренческой системе, так, что смыслы многих понятий и выводов в среде русских искажались или не могли быть поняты.
Этот темный и многослойный смысл рассуждений Гегеля и Маркса очаровывал русскую интеллигенцию, хотя прилагать эти рассуждения к социальной и политической реальности надо было очень осторожно. Признать, что Россия — самобытная цивилизация, было для европейски образованного марксиста очень трудным шагом. Это значило внутренне признать правоту славянофилов, которые в среде социал-демократов выглядели архаическими реакционерами. При этом надо было не стать диссидентом, изгоем в среде социал-демократов.
