Понял, что больше всего напоминает борьба с масками. Похоже было, когда вводили ремни безопасности в машинах и штрафы за непристегнутых водителей и пассажиров.
Теперь все пристёгиваются машинально, а тогда водители и пассажиры отчаянно сопротивлялись и стыдились. Пристегнуться казалось одновременно признаком трусости, крайнего конформизма, неверия в судьбу и неумения водить.
Если ты такой невезучий, робкий, не увереный в себе трус, так вообще не надо ездить.
Пассажиру было неудобно попросить водителя надеть ремень, и даже пристегнуться в машине самому значило обидеть водителя - поставить под сомнение его квалификацию и счастливый жребий.
Если водитель ставил заглушку, чтоб не пищало, или накидывал на себя ремень, не защёлкивая, когда проезжал мимо гаишников, пассажиру было положено понимающе кивать и иногда тоже накидывать на себя ремень для вида.
Нужно было всячески демонстрировать понимание, что эти ремни нужны алчным ментам и государству, которое вечно хочет обременить обычного человека, а он без этих самых ремней всю жизнь ездил, и ничего. А знает таких, которые пристёгивались, и сейчас трупы.
Нужно было уметь поддержать разговор о том, как ремни давят на живот и на грудь, как мешают дышать и водить, каково в них беременным, как они на самом деле снижают безопасность и мешают покинуть машину в случае ДТП: столкнулись, загорелись, сорвались в пропасть, а выбраться не смогли.
В коммерции народ тогда не был так силён, поэтому разговоров о том, что все придумано директором ГАИ, жена которого купила завод по производству ремней, или мировыми автомобильными концернами в сговоре с политиками, чтобы повысить цену машин и пополнить бюджет штрафами , или ВАЗ пролоббировал, таких разговоров не помню. Позднесоветский человек и в 90-е в сущности был бессребреником и финансовыми схемами объяснять действительность ещё не умел.
Он, будучи подчинен и зависим в главном, умел по мелочам не слушаться училку, завучиху, вожатую, уборщицу, комсорга, заведующую, контролёра ОТК, технолога, лечащего врача, начальника цеха. Это был рабский навык мелкого непослушания, основанный на том, что по крупному все равно придётся. Этот навык растёт из общечеловеческого и очень симпатичного в своё время и на своем месте мальчишеского непослушания и самоутверждения в виде бегства из окна с урока, курения в туалете и забывания дневника.
Обратной стороной патернализма всегда оказывается мелкое непослушание больших детей, всю жизнь сбегающих с уроков, особенно когда это новый непонятный предмет.