Китай, ставший, как и восточноевропейские страны, коммунистическим в результате военно-административных усилий СССР, уже не нуждался с точки зрения ни советского руководства, ни, тем более, самого китайского, в территориальном раздроблении, и национальные окраины стали там не «суверенными республиками» с правом на отделение, а всего лишь «национальными районами». Хотя разница между северными и южными китайцами несравненно больше, чем между великороссами-малороссами-белорусами, искусственного идеологического и административного разрушения этого многовекового дуализма тоже не предпринималось.
Широкомасштабных кампаний по борьбе с «великоханьским шовинизмом» не велось, «тюрьмой народов» традиционный Китай не объявлялся, а интересы нацменьшинств интересам собственно китайцев (ханьцев) не противопоставлялись. Даже наибольший подъем «левизны» времен «культурной революции» (соответствующий нашим 1928-1933 гг.), доходивший до отмены знаков различия в армии и поношения конфуцианства, не носил «антиханьского» и «антикитайского» характера, подобного антирусскому и антироссийскому в СССР.
Таким образом, Китай и идеологически, и территориально в полной мере сохранил внутреннее единство, которого не обрела даже РФ после распада СССР. Никакого «федерализма», могущего служить реальной опорой распада, там нет, борьба с сепаратистскими и националистическими проявлениями нацменьшинств ведется крайне жестко и без какой-либо оглядки на мнение каких-либо зарубежных наблюдателей. Поэтому фактических препятствий для традиционного понимания и ощущения китайской великодержавности не существует, и оно вполне себе наличествует.
Наконец, в Китае коммунистическая власть установилась на 30 лет позже, а с «реальным социализмом» решено было покончить на полтора десятилетия раньше, т.е. полномасштабный маразм длился не 70 лет, а всего четверть века. Это как бы в СССР решено было переходить к свободной экономике в середине 40-х, когда еще были не только живы, но и во вполне в дееспособном возрасте люди, помнящие, как это делается. Почему и не приходится удивляться, что в Китае экономика гораздо более свободная, а предпринимательский слой более «настоящий», чем в РФ (которая в этом смысле где-то между Китаем и КНДР). А сочетание достаточно свободной экономики и традиционного великодержавия и обеспечивают реальную преемственность и неизбежность проведения соответствующей международной политики.
(27.08.2018)
#salery