Я все время говорю: люди должны выходить на улицу тогда, когда пожелают. По любому поводу, который полагают важным и своевременным. Люди выходят на улицы, когда радуются, когда негодуют, когда хотят выразить солидарность. Каждый раз задача государства обеспечить им это право.
Нескольким кандидатам сейчас отказали сейчас в регистрации. За кого-то из них собирали подписи совсем еще молодые мальчики и девочки. Студенты. Они ходили по квартирам, бегали за своими преподавателями. Про одного из них – своего сына Игната – написала сейчас критик Марина Давыдова.
"Неужели вы не можете с барского плеча дать 18-летним юнцам хоть какую-то надежду, что мир, в котором они только пытаются освоиться – это не сгусток дурнопахнущей мерзости?» – спрашивает Марина. Правильно спрашивает.
Спрашивает с нынешних властей.
Но не спрашивает с тех, за кого дети эти подписи собирали. С этих подрощенных комсомольцев, готовых совершенно на что угодно ради власти.
Я вчера еще думал, что я такой классический эволюционист. Что я за постепенные изменения. За рутину.
А вот поклонники Навального, Яшина, Соболь – они как бы революционеры. То есть те, кто пытается совершить качественный скачок. За дни пройти путь, на который требуются годы.
Но сегодня я понял, что это я – революционер.
Я мечтал, чтоб уже в этой Мосгордуме заседали такие люди, Нюта Федермессер. Как Вадим Дымов. Как Аркадий Волож. Как Наталья Синдеева.
Я уже много лет бегаю по разным начальникам и доказываю им, что в парламенты должны прийти люди, своими трудами и днями, исцеленными судьбами других людей, доказавшие свое право на будущее. И способные в это настоящее будущее, крутое будущее, будущее по-настоящему небезнадежное, привести всех нас.
Но вместо этого все: и часть нынешней власти и те, за кого собирал подписи Игнат Давыдов, волокут меня в мой 1993-й. Где какая-то потная вечно орущая комса сралась за место с видом на Охотный с коммунистом расстригой.
Сейчас 2019-й. Новым детям нужно в кого-то верить. Это нормально. Жаль, что это совершенно такие же бесполезные люди, кому я верил в 1993-м, когда мне было 18.
Вот они и повисли – эти вечно-юные комсомольцы (в возрасте Яшина последний советский первый секретарь ЦК ВЛКСМ Мироненко уже 3 года возглавлял комсомол) на ограде мэрии, на плечах ментов у Мосгоризбиркома. А вокруг них пусть и немного, но искренне влюбленных молодых людей. Которые не понимают, что ни в мэрии, ни в МГИКе никого нет, – воскресенье. Горбунов — на даче. И вы все – лишь декорация для красивого портрета молодящегося старого мудака, который завтра напечатают на 12 полосе Guardian.
В 1993-м я тоже стоял у этого здания. Охранял сука Лужкова и Ельцина, своих героев, от озверевшей, как мне тогда казалось, коммуна-фашистской хунты, засевшей в Белом доме.
Мне казалось, что я защищаю свободу. Но защищал я лишь расстрел первого русского парламента, в результате чего второго уже не случилось.
В 18 лет очень нужно бороться. И конечно же понятно за что. За любовь, за свободу, за надежду.
Нужно.
Но совершенно непонятно с кем.
