Во-первых, Женя не обязательно означает — мудак. Как и наоборот. Однако чаще всего Женя достаточно умён, чтобы понять, что он — мудак. Он это понимает, тем не менее, никак не меняет своего отношения к окружающим, и ему это нравится. Поэтому он и Женя.
Во-вторых, Евгений не зря рифмуется с геем. Как и гей, Евгений видит своего собрата издалека и тянется к нему. Процесс взаимопритяжения Евгениев отличается от аналогичных процессов (когда нумизматы тянутся к нумизматам, филателисты к филателистам) тем, что филателист для другого филателиста остаётся филателистом. А Евгений для другого Евгения — мудак. Они понимают друг друга.
Объединившись, Жени становятся вдвойне мудацкими, потому что выкобениваются друг перед дружкой, подобно танцорам вприсядку, что начинают с вялых телодвижений, поскрипывают суставами, а потом, глядя друг в друга, возбуждаются и урезают пляску. Женя — животное общественное, как и обычный человек. Но общество обычных людей не стремится к общению с обществом Жень.
А вот Жени, собравшись в кучу, не могут не приставать к обычным людям, потому что они Жени, и друг с другом им неинтересно. Это отсутствие интереса — немногое, что роднит Жень и обычных людей.
У Жень есть приёмы, которыми они бьются с обычными людьми. Например, когда Женя разговаривает, он часто занимается неосознанным нейро-лингвистическим программированием.
Например, обычный человек скажет:
— Ну что, пошли?
Женя скажет по-мудацки:
— Ну что, пошли? Ты не бойся.
Вынуждает человека сказать:
— А я и не боюсь.
Вынуждает оправдываться перед Женичкой.
Или, обычный человек говорит:
— Надо поговорить.
А Женя спрашивает:
— Надо поговорить. Или так и будешь бегать от меня?
На такие мудацкие вопросы отвечать ни в коем случае нельзя. Пусть на них отвечают сами же Женьки.
Итак, Женя — внешне похож на обычного человека, но стоит ему что-нибудь сказать, сделать или написать, у него на лбу загорается маленькое табло, а на табло ярко-ярко написано — Осторожно, мудак.