В текущем кризисе мне удалось занять уникальную суперпозицию. Из всех 180 миллионов россиян я, наверное, единственная хочу вернуться в Россию, а не улететь из нее в безопасное европейское государство. Хочу еще с того момента, как попала в больницу. Может, конечно, спустя неделю после прибытия я так же остро захочу вернуться, но пока я хочу прилететь в Домодедово, сесть в платцкарт на Казанском вокзале и добраться до своих стариков. Все-таки в больнице приходит уникальное осознание того, что этот день мог стать для тебя последним, и раз уж этот день последним не стал, я хочу увидеться с родными и близкими. И, может, поесть вареников с вишней.
Поначалу я надеялась, что мне удастся попасть на один из эвакуационных рейсов, которых в расписании стояло штук пять. Российское посольство уведомило, что для эвакуации нужно заполнить анкету, и незадолго до моего предположительного рейса со мной свяжутся сотрудники с дальнейшим инструктажем. Анкету нужно было заполнить до полудня 26 марта. Объявление об анкете было опубликовано утром 26 марта на сайте посольства, который, будем честны, навещают раз в год по чистой случайности. Окей, вызов принят.
Рейсов запланировали пять: 30, 31 марта и 1, 4 и 5 апреля. Из них вылетел только первый. 30 марта всем заполнившим анкеты написали длинное пространное письмо, содержание которого сводилось к одному: кто хотел улететь, уже улетели. Все остальные недостаточно пытались.
Сбоку была приписка, мол, вывоз осуществляется в порядке очереди, и в первую очередь государство заботилось о тех, у кого истекала виза или деньги. Очень хороший подход, все логично и очень заботливо, только подразумевалось, что очередь каким-то образом двинется дальше и дойдет до остальных, а не застрянет после одного проделанного рейса.
Потом попросили заполнить заявку на "Госуслугах". Было не очень понятно, зачем приплетать ко всему "Госуслуги", тем более, что не у всех живущих в Британии есть аккаунт на сайте, но как-то удалось найти СНИЛС и заполнить анкету, содержание которой было точь-в-точь как у предыдущей. В ней можно было отметить, нужна ли мне денежная помощь. Очень хотелось нажать, но я решила уступить деньги тем, кто в них больше нуждается — людям в Таиланде, Вьетнаме, людям, которые внезапно остались и без денег, и без работы за сотни тысяч миль от родных.
Друг меня за это очень сильно ругал. Деньги есть деньги. Сегодня вот получишь две с половиной тысячи, а спустя месяц их будет уже двадцать пять тыщ, а спустя три уже семьдесят пять. Только он не переводил рубли на фунты. Две с половиной тысячи рублей — это двадцать шесть фунтов. Койка в самом дрянном хостеле начинается с 30. Конечно, на эти деньги не удастся заночевать под крышей. Зато можно купить бутылку "Джемесона" и хорошенько надраться в коробке под мостом. Если бы я действительно находилась в опасности, мне пришлось бы выбираться из нее самостоятельно, и повезло бы, если бы я заранее запаслась спальным мешком и палаткой.
С тех пор обновления мне не присылали. Никто даже не спросил, почему я отказалась от материальной помощи. Седьмого мая посольство опубликовало еще одно заявление. Оказалось, за месяц государство вернуло в родные края 253 человека. Причем рейсов 18 и 29 апреля даже не было в графике — о них узнали постфактум, не считая, конечно, тех, кто успел на них улететь.
В какой-то момент посольство прислало еще одно письмо. Общий смысл был такой: "Хватит нам писать на горячую линию, если вы не смогли вылететь. Мы тут занимаемся очень серьезными делами".
Я бы ничего не писала об этом, если бы сегодня мне не позвонил сотрудник посольства. В журнале, где я раньше работала, опубликовали инструкцию о том, как в обход запретов на въезд добраться до Москвы через Беларусь. Видимо, сударей не устроило, что люди в открытую делятся пиратскими лайфхаками. У меня назрел вопрос: прежде, чем включать цензуру, не лучше было бы ли обеспечить гражданам государства обещанную помощь?