Гость одного из прошлых моих эфиров Пётр Талантов (был 12 февраля:
https://govoritmoskva.ru/broadcasts/140/?month=2&year=2020 ) написал такой пост у себя в ФБ. Очень любопытный: «Стоило недавно вспомнить холерные бунты XIX века, как меня тут же упрекнули: мол нехорошо сравнивать коронавирус (aka “просто еще одна простуда”) с серьезными болезнями, опасность которых очевидна. Ну ок, давайте представим, что вместе со всеми фейсбучными экспертами мы перенеслись из 2020 в Лондон, год этак в 1832. В этом году случилась первая большая вспышка холеры в Великобритании. Из отчета санитарной комиссии следует, что количество переболевших холерой составило в этом году 11,020 человек. Из них 5,275 погибли. То есть летальность (доля зарегистрированных случаев болезни, закончившихся смертями) составила 48%. Почти каждый второй.
С одной стороны цифра впечатляет. С другой - а что помешало бы нам, сидя на уютном диванчике где-нибудь в Белгравии, написать в фейсбуке (черт, забыл, что в 1832 его еще не придумали), что мы, например, не знаем, сколько всего лондонцев были инфицированы. Заражение холерой иногда протекает со слабовыраженными симптомами или вовсе бессимптомно. Вспомним хотя бы историю, произошедшую на заре микробиологии с Ильей Мечниковым. Тот скептически относился к тому, что холеру вызывает открытый незадолго до этого холерный вибрион. Выпил бульон с возбудителем - и не заболел, что счел подтверждением своей правоты. Потом повторил опыт на одном из своих лаборантов - тоже ничего. И только второй лаборант, самый молодой и здоровый, заболел и чуть не отдал Богу душу. Поскольку в 1832 о массовом обследовании бессимптомного населения Лондона не могло быть и речи, лондонские больные с легким течением могли получить другой диагноз, а бессимптомные вообще остаться незамеченными. Мы не можем абсолютно категорически исключить, что всего в Лондоне в 1832 году было инфицировано не одиннадцать тысяч, а полмиллиона, а значит погибал грубо лишь каждый тысячный инфицированный.
Кстати, население Лондона тогда составляло уже более миллиона, то есть умерло меньше половины процента. А еще полагающий, что холера отвечала за подавляющее большинство смертей в 1832, сильно ошибется. В соответствии с собираемой еще с XIX века ежегодной информацией о смертях и их причинах на счет холеры было отнесено от силы процентов двадцать лондонских смертей (до 40% в летние месяцы)*. Доминировали среди причин смерти в Британии в начале XIX века туберкулез, всякие неуточненные респираторные заболевания, а также другие инфекции, в том числе поражающие, как и холера, пищеварительный тракт.
Более того, слово холера использовали еще до того, как заболевание, которое мы сейчас так называем, появилось в Европе. Его употребляли для самых разных болезней, сопровождавшихся жидким стулом (например, дизентерии, пищевых токсикоинфекций). Поэтому новую болезнь считали всего лишь новой формой обычной холеры и, чтобы не путать, называли азиатской, злокачественной или спастической холерой. И вот представьте: живете вы, работаете, почти каждое лето бывают какие-то вспышки обычной холеры, особо не влияющие на вашу жизнь. И вдруг вам сообщают, что надвигается какая-то новая холера, очень опасная и поэтому категорически необходимы карантинные меры. Не все сочли необходимость вводить карантин убедительной: подумаешь, просто еще один понос. Да и вообще было много сомнений в том, что болезнь существует. Газета The Courier от 20 февраля 1832 писала.
“Болезнь точно в Лондоне и точно будет распространяться”, - говорит один.
“Болезни нет в Лондоне и она распространяться не будет”, - говорит другой.
“Женщина умерла от настоящей злокачественнной холеры”, - говорит врач.
“Это все придумали антиреформаторы”, - говорит член Политического Союза.
“Ее распространяют заинтересованные лица; аптеки на этом наживаются”, - говорит корреспондент газеты.
“Это последний удар по лондонской торговле, уже проигрывающей конкуренцию ливерпульской и другим северным портам”, - гремит ведущий журнал.