Становая пишет, что «СФ - в глубокой политической коме, холодильник для хранения политических трупов».
И значительная доля правды в этом утверждении есть.
Пик кризиса статуса верхней палаты пришелся на историю с арестом Арашукова в январе 2019.
Преодолеть его палата до сих пор не смогла, даже несмотря на активность Главного сенатора Матвиенко.
Правда, сама активность Матвиенко во многом была ее личным проектом системного выживания и наращивания веса спикера на фоне желания ряда заинтересантов «уйти спикера сената» на пенсию.
Сама верхняя палата хирела и только неутомимый Клишас поддерживал смысловую жизнь сената.

Теперь в условиях конституционного статуса Госсовета, Советом федерации надо заниматься - либо перезагрузка, либо новый формат или косметика.
Задача есть, а вот понимания как ее реализовать нет.

Должен ли Совфед стать идеологом консерватизма и сдерживания; должен ли он стать клубом уважаемых стариков или все- таки палата преобразуется в конкордат лоббистов.
Обсудить есть что.

Хотя надо отдать должное Валентине Ивановне - с ее переездом из Петербурга в Москву верхняя палата хоть немного "ожила".

Самый мёртвый политический сезон царил в Совфеде в годы спикерства Сергея Миронова. Этот тишайший политик, как известно, никогда никуда не лез, за что всегда был одарен расположением сверху.

Он и сейчас в Госдуме трудится по тем же страусиным принципам, но Миронову, к слову, бояться нечего - его дожидается портфель пожизненного сенатора. А справедливоросы, видимо, разбредутся по другим политическим силам. Если кто возьмёт.

У вас тут воскресенье, а у меня официальное заявление. Со следующей недели я не пресс-секретарь Председателя Государственной Думы Вячеслава Володина.

Какой-то конкретной причины моего ухода нет - есть совокупность, которая меня поставила перед выбором. Я поняла, что не смогу исключить в себе журналиста, а тем более жену и маму. Я хочу, очень хочу, вернуться в журналистику, да и побольше уделять время семье.

Очень круто было поработать почти 2 года в самой открытой госструктуре, посмотрела на многое изнутри. И что могу сказать - никогда больше не буду обижаться на пресс-службы, там очень тяжело работать. А в Думской пресс-службе работают лучшие люди планеты - мои друзья. И да, коллеги-журналисты, вы над пресс-релизами смеётесь, а над вашими запросами ещё больше все ржут, да я и сама посмеивалась)

И не думайте, что я вот так раз встала и ушла, я не перестаю любить Думу. Со всеми мы остаёмся в плотной связи.

Ну а Вячеслав Викторович - этот человек для меня ориентир на всю жизнь. Мы спорили, где-то соглашались…

Каждый новый роман Виктора Пелевина — это не только попытка описать так называемую «реальность», но ещё и небольшой словарик терминов, способных пригодиться в обиходе.

«Непобедимое Солнце» — не исключение. Прилежно законспектировала для вас, мои маленькие сидельцы платоновской пещеры, самые интересные словечки.


Sol Invictus — «центральный проектор», «непобедимое солнце», «фонарь Платона», «камень философов». Механизм воспроизводства вселенной (возможно), бог (возможно).

Soltator — человек, способный взаимодействовать с Sol Invictus.

Desologi — дизайн, являющийся идеологией. Иначе — идеологический дизайн, который будет раскрывать себе навтречу человеческое сердце, а потом закачивать в это сердце культурный код, полезный для больших корпораций.

Bay Area — зона Залива, район Калифорнии, где компактно проживают левые активисты, геи, бездомные наркоманы и олигархи Кремниевой долины. Читается на «вау эриа», а «бэй эриа».

Snowflakes — «снежинки», легкоранимые леволиберальные миллениалы.

Дефектнуть — дезертировать…

А ведь стоило уволиться ради сообщений друзей: «Поздравляю, теперь ты безработная», «Можешь у меня пожить пока работу не найдёшь», «Знаю место, где кормят собак едой со стола», «Кинул 100 рублей на карту», «Ты бы ещё написала, что не только борщ варишь, но и курицу жаришь», «Ты ж была нейтрализована на 2 года, теперь опять с тобой проблемы будут», «Настюх, в Макдаке акция. Может пожрешь сегодня».

Смешно, блин