Часть 8.
Подъем в пять утра, встаешь самостоятельно. Никаких будильников и наручных часов у нас нет — не положено. Собираешься, одеваешься, если есть время, кипятишь себе воду кипятильником прямо в чашке, или в майонезном ведре (уровень бытового обеспечения — веранда на огороде). Сотрудник собирает по этажу из разных камер всех женщин, у которых на сегодня назначены следственные действия или заседания в суде, выводит их на сборный пункт, и мы сидим там в ожидании конвоя. Машин приезжает несколько, по количеству направлений. Мы рассаживаемся, человек по 15 в каждый отсек в кузове машины (отсеков два) перегороженных между собой железной стеной, от потолка до пола. Еще есть два "стакана", это одиночные отсеки, без окон, только с отверстием в двери, там некуда повернуться и колени упираются в стенку. В пути могут несколько раз пересадить в другие машины, все зависит от того, какой тебе назначили маршрут. В районе обеда меня привозили к зданию районного суда, в котором проходили заседания по моему делу. Некоторое время я сидела в конвойном помещении, там скучно и нечего делать, слабо горит свет, к стене просто прикручена немного покатая лавка, на которой, при желании, можно вздремнуть. Там стремно, но не так же, как на сборке в СИЗО, здесь хотя бы не торчат гвозди и не воняет говном. Некоторое время на сборке в СИЗО в одном из отделений была снята фанера с двери в туалет, нижняя половина, и мы все просто отворачивались, если кто-нибудь после выезда ночью не мог дождаться, пока нас поднимут по камерам, делали вид, что это нормально и ничего такого не происходит. Будто бы это не унизительно, что даже такое наше право не реализуется по-человечески. Возвращались из судов мы всегда очень поздно, сначала по изоляторам раскидывали всех мужиков (собирали два полных отделения в автозаке, одно м, другое ж, иногда ехал кто-то один М в стакане, а все остальные были женщины), потом в одну-две машины собирали нас и везли на Шоссейную, где, как правило, мы еще час стояли и ждали, когда нам откроют ворота, затем ждали на сборке (хуй знает, чего мы ждали, честное слово),проходили процедуру проверки и потом нас начинали разводить по камерам. Поднимались к себе мы часов в двенадцать, в камере к тому времени уже все спали, но, бывало, что и дожидались тихонечко в кухне, чтобы спросить, как обстоят дела. В день, когда я ехала за приговором, я не знала, что еду именно за этим, я думала, что сегодня у меня будут прения сторон и запрос срока от прокуратуры. Мне очень плохо спалось, пробежавший по моей подушке таракан окончательно согнал с меня всю дрëму, я не стала заморачиваться и поехала в чём была, практически по-домашнему: треники и очень большая толстовка. К обеду, поднявшись в зал суда, я увидела своих друзей, некоторые были из других городов, один — из другой страны и один в инвалидной коляске. Все были очень напряженные, ну конечно, это ведь тот день, для которого они работали столько времени, собирали характеристики, нанимали адвоката, решали, кто и чем может мне помочь. Я помню момент, который все перевернул. На ознакомлении с моим уголовным делом следователь объявил мне, что квалификация моего преступления изменена, я подозреваюсь в покушении на сбыт наркотических средств, хотя изначально у меня было одно только хранение наркотиков в крупном размере. Покушение на сбыт это лет 10, всё как говорили принимавшие меня в 2017 году мусора. Мое дело ушло в суд и ожидало рассмотрения, а я лежала в камере после того выезда и плакала, вот и всё, пиздец настал-таки. "Господи, если ты есть помоги мне", — думала я, и на следующий день цензор вручила мне распечатанное электронное письмо от подруги, которая подписана в вк Марией Магдалиной— мы нанимаем тебе адвоката. 10/10, Господи, 10/10!