В России очень любят говорить про цензуру. Мол, тут цензура, там цензура. И повторяют это так часто, что уже все смирились и приняли, что она существует, и это не вызывает большого шока и отторжения. Но на самом деле, когда Роснефть ставит своего главного редактора и он снимает колонки с сайта — это не цензура, это рыночные отношения. Когда какое-нибудь СМИ двигает в повестку конкретного депутата, мэра или президента — это не цензура, это джинса. Цензура — это преследование человека государством за слова. И именно это пытаются сделать сейчас в Пскове, где проходит процесс над Светланой Прокопьевой. От неё фактически отреклась собственная городская редакция, дело это портит её жизнь непозволительно долго. Её пытаются посадить на 7 лет в колонию за то, что она попыталась отрефлексировать причину совершения террористического акта. И эта деятельность, которой и должен заниматься человек, работающий со словом — устанавливать причинно-следственные связи в обществе и обозначать проблемы, решение которых сделает жизнь всех лучше. В тексте нет оправдания терроризма, которое ему пытаются приписать прокуроры и российская силовая машина. Прокопьева указывает (и довольно точно) на те места, где у государства существует брешь, превращающая подростка в бомбиста. И власть должна поблагодарить Светлану за точный диагноз, а затем заделать трещину. Но вместо этого силовики пытаются закатать саму Прокопьеву. К сожалению, Светлана не в Москве, и дело её с трудом пробивается сквозь информационный поток. Газеты не выходят с обложками в её честь, а на Петровке не пикетируют люди. Но туда — на процесс — отправились Татьяна Фельгенгауэр и Саша Плющев, которые прямо сейчас наблюдают за судом и активно сообщают, что происходит. Примите участие в распространении информации об этом деле, пожалуйста. Публичность — единственное оружие, которое у нас осталось, а солидарность — единственная надежда Светланы Прокопьевой и каждого из нас, кто легко может оказаться в такой же ситуации.
