В табеле о национальных стереотипах черногорцам обычно приписывают лень. К энергичной деловитости Балканы действительно не располагают — скорее, к неторопливому резонерству. Так что пройдемся неспеша — немного отвлеченных размышлений по итогам полугода жизни в регионе, к которому я почему-то так привязался.
1) Растения
Военные называют их «зеленкой», так я их всегда и воспринимал — cплошной однородной массой. Слепые пятна, автоматически выпадающие из поля зрения и внимания. Растения? Не имеет значения это, да и не нужно никому.
По иронии та или иная моя девушка часто растениями увлекалась (ожидаемая шутка засчитана), так что время от времени происходила следующая сцена.
Она (подходит к какой-то веточке):
— Смотри, Урункнулис Мутовчатый! Видишь какой? Зацвел! Вон как у него тут все распустилось. А там, у пригорка, гляди — совсем иначе растет, вдоль протянулся. Это потому что там редко бывает солнечно — видишь, как тень падает.
— Да-да. Растения. Очень интересно. Ну что, идем?
(Сам через пять минут думаешь — в душе у тебя, дурак, редко бывает солнечно.)
Проницательный читатель уже догадался, что дело тут вовсе не в наличии или отсутствии конкретного интереса к данному биологическому царству. Однако научившись на Балканах медленно ходить (а не вечно куда-то торопиться), начинаешь замечать красоту и осмысленность в незначительных, казалось бы, вещах.
Вот на земле плод граната — он созрел, налился, набух — и никто его не сорвал, никому он не понадобился — свалился под собственной наливной тяжестью. Тут же, на скале, на чудом отвоеванной у камня полосе почвы укрепилось и держит оборону смелое деревце. А здесь — целый жилой полис — буйствуют краски, все переплелось и в постоянном движении — ягоды, бутоны, стебли, листва. Там внутри что-то постоянно меняется, произрастает, шелестит, живет. Кто-то вокруг кого-то обвился, кто-то на кого-то оперся (все как у людей).
Колючий куст высокомерно стоит в стороне — и ни по чем ему ни жара, ни ветер.
Так что, прогуливаясь до горной деревушки, хорошо остановиться возле Асториуса Иголоцветного, Саллинника Дольнорейного, а то и Химпении Ложнолиственной — выведать, как они на самом деле называются (ты не знаешь?), подержать в руках ветку — может, она о чем-то расскажет.
2) Урбанизм
Собянинская Москва ужасна и восхищаться этим спущенным по разнарядке, с наместнического плеча «обустройством» может только глубокий провинциал, озирающийся на выставке достижений народного хозяйства. А то и вовсе деревенский житель, для которого город — то завод, то парк развлечений. Такие «в город» ходють на работу и ездють развлекаться.
Дело не столько в конкретных собянинских начинаниях — где-то, понятно, удачных, где-то провальных — сколько в типе барского мышления, в идеологии городского обустройства — сейчас МЫ ВАМ город улучшим. Сама идея, например, о «создании общественного пространства» может придти в голову только закостенелому бюрократу из региональной комсомольской ячейки. У этих людей в голове крутится диск с SimCity 3000 — сейчас они откроют «инновационный кластер талантов», симы начнут тусоваться в лофтах фабричных корпусов, талант так и попрет. Ну да, как же.
Собянинская Москва — это стерильная мертвечина, арабское нефтегазовое великолепие — шоб всэ былы паражэны. У нас тут собрались лучшие умы, получившие убер-урбанистическое образование в Роттердаме, порешали как вы жить будете — где гулять по расчерченным дорожкам (ожидаемая шутка засчитана), где развлекаться, где праздники праздновать (каждому выдается дуда и плакат). Как российский истеблишмент пытается СВЕРХУ организовать скрепную социальную жизнь с волонтерами и путингами, так и столичное благоусройсво организовывается по Госплану. Вдоль улицы проставлено четыреста деревьев в бетонных кадках, открыто двенадцать пространств для культурного досуга городской молодежи — отчеты сданы, ударники премированы. Это при том, что весь пафос передовых «Стрелок» заключается, типа, в искоренении тяжелого наследия советской плановой инфраструктуры.