Хочется устраивать дуэли между шлюхами, а не вот это вот всё
Size: a a a
2020 October 16
на quillette потрясающе точный потрет всех активистов и борцов за справедливость в виде покаянного письма бывшей sjw с диагностированным аутизмом (РАС, скорее), студентки Стэнфорда, бывшей активистки, которая прошла путь от равнодушного наблюдения за другими активистами параллельно своему лечению -- до смирения с недостижимостью нормальности, бравированию нейротипичностью и движу за нейродиверсити, в котором она стала все больше и больше ради радикализироваться -- а после, через извращенное наслаждение самобичеванием в рамках пожара BLM и критической расовой теории, к прозрению и отрезвлению, благодаря чему к ней вернулся адекват, чувство юмора и, как ни странно (не странно), желание людям добра.
это история об intoxicating taste of empowerment born from victimhood. там очень точные наблюдения о радикализации, обвинении общества во всех своих неудачах и страданиях, уверенности в своей абсолютной рациональности и игнор противоречащей этому оверэмоциональности, бинарная система мышления неуязвимой и антинаучной критической теории (I would play a constant game of sorting the world into good and bad, dominant and dominated, oppressor and oppressed), личное = политическое, концентрация на своей беспомощности и несчастьях и на мелочах, а не генеральных проблемах (не бедность инвалидов, а the word “stupid,” a building without elevators, an offensive headline on BuzzFeed), потеря связи с реальностью в обсессии своей роли жертвы, обсессивные поиски несправедливости и только ее.
отличает это признание удивительная для активиста честность: I never would have admitted it, but I think that beneath all the slogans and bravado, I knew how precarious my worldview really was, how quickly it would collapse under scrutiny or rigorous analysis... I had built my identity on the paradoxical symbiosis of empowerment and inability. My victimhood absolved me of agency and therefore, blame. Everything was someone else’s fault... With all of this laid out before me, I could no longer ignore the fact that my obsession with justice hadn’t made me a good advocate; it had made me unbearable. My prolonged and pointless exercise in hubris had left me exhausted and miserable.
это история об intoxicating taste of empowerment born from victimhood. там очень точные наблюдения о радикализации, обвинении общества во всех своих неудачах и страданиях, уверенности в своей абсолютной рациональности и игнор противоречащей этому оверэмоциональности, бинарная система мышления неуязвимой и антинаучной критической теории (I would play a constant game of sorting the world into good and bad, dominant and dominated, oppressor and oppressed), личное = политическое, концентрация на своей беспомощности и несчастьях и на мелочах, а не генеральных проблемах (не бедность инвалидов, а the word “stupid,” a building without elevators, an offensive headline on BuzzFeed), потеря связи с реальностью в обсессии своей роли жертвы, обсессивные поиски несправедливости и только ее.
отличает это признание удивительная для активиста честность: I never would have admitted it, but I think that beneath all the slogans and bravado, I knew how precarious my worldview really was, how quickly it would collapse under scrutiny or rigorous analysis... I had built my identity on the paradoxical symbiosis of empowerment and inability. My victimhood absolved me of agency and therefore, blame. Everything was someone else’s fault... With all of this laid out before me, I could no longer ignore the fact that my obsession with justice hadn’t made me a good advocate; it had made me unbearable. My prolonged and pointless exercise in hubris had left me exhausted and miserable.
