11 ноября следствие засекретило материалы дела Ивана Голунова — журналиста «Медузы», которому в июне этого года полицейские подкинули наркотики, а затем обвинили в покушении на сбыт.
Формально понятия «засекретить» в уголовно-процессуальном кодексе нет. Это значит, что материалы дела (по словам защитника Голунова Сергея Бадамшина — все) были отнесены к гостайне.
Адвокат К29 Евгений Смирнов объясняет, что это необычная практика: даже если в деле есть документы, содержащие гостайну, его никогда не засекречивают целиком. Даже в самых засекреченных делах, связанных со шпионажем или разглашением гостайны, следствие оставляет открытыми многие документы, поскольку уголовно-процессуальный закон обязывает выдавать их участникам дела (постановление о привлечении в качестве обвиняемого, протокол наложения ареста на имущество и т.п.). Гриф секретности, который проставляется на том уголовного дела с секретным документом, не означает, что все содержание тома составляет гостайну. По словам Смирнова, к секретным в этом деле могут быть отнесены сведения, связанные с госзащитой Голунова или данные какого-либо оперативного сотрудника.
Проблема законодательства о государственной тайне в России заключается в том, что перечни сведений, подлежащих засекречиванию в конкретном органе, сами являются секретными. Работа адвоката в делах с гостайной, таким образом, сильно осложняется: знакомиться с уголовным делом он может только в спецчасти в суде или в кабинете у следователя; со многих материалов нельзя снять копии или сделать из них выписки. Дела с гостайной рассматриваются на закрытых заседаниях, а с участников берут подписки о неразглашении.
После ареста Ивана Голунова в июне в Москве и других городах начались многочисленные пикеты за его освобождение. Три основные деловые газеты — «РБК», «Коммерсантъ» и «Ведомости» — вышли с одинаковой первой полосой «Я/Мы Иван Голунов». Через некоторое время Голунова отпустили. Его статус в уголовном деле сменился с обвиняемого на свидетеля — и теперь материалы дела ему тоже недоступны.
Фото: Евгений Фельдман для «Медузы»