Мама я в сибири
Хочу сказать что в сибири первый раз побывала в 17 лет -- 2 капсулы 2cb поверх красного вина и гашиша.
Друзья увезли в Кронштадт, высадили у моста и сказали что у этого моста 6 уровней, если пройду все 6 - стану бессмертной.
Я повелась на обещание царства небесного и отправилась в паломничество. Уже через пару метров мост обнаружил свойства червивости и извилисто дышал под моими ногами - белые черви наподобие гигантских опарышей шевелились и норовили залезть между пальцев моих ног, под подошву босоножек. Чтобы ориентироваться в червях я решила ползти к бессмертию на четвереньках. Я погружала руки в червей, они были шершавыми и жёсткими. Это становилось невыносимо.
Я выдохлась и присела на колени - вокруг меня были только скелеты предметов, только каркас сущего, меридианы да параллели, как недорендеренная 3d модель мира без текстур. Потом я выключилась.
Осознание выключения возможно только пост фактум. В тот момент, конечно, ничего не ощущается. Ты как бы в гостях у немецекого философа Шлейермахера, где нет границ между субъектом и объектом, нет Я и не-Я, а есть экстаз, как будто тебя пинком под зад закинули обратно в райский сад в момент перед откусыванием грёбаного яблока.
Сознание не фильтрует восприятия, многочисленные стимулы бобмардируют тело со всех сторон. Звуки, ощущения, запахи, вкусы - ни у чего (ещё/уже) нет ни имени, ни категорий, которые так удобны человеку для того чтобы ориентироваться в месиве сигналов. У Гуссерля это называлось допредикативностью или зоной праочевидности. Когда ты там, любое предложение с субъектом и предикатом абсурдно, и слово "ты" не имеет никакой основы.
У Кассирера есть интереснейшая мысль о том что во многих языках и культурах первым способом определять (от слова "предел"/"граница") было не "я" / "не я", а "моё" / "чужое". Первый способ ориентироваться проходит через определение собственности, установление границ и соответствующих категорий. Выход из зоны допредикативности сочетается с рождением отношений власти. Тут возникают бинарные оппозиции. Верх / низ, лево / право, мы / они. Те, кто вывалился из сибири, первыми научились разделять и властвовать.
Когда я осознала что в течение неопределённого времени протусовалась в зоне праочевидности, мне стало жутко - примерно как в мемах про экзистенциальный ужас, только в тысячи раз ужасней. Я стала вспоминать хоть что-то стабильное, что могло бы помочь вернуть уютное и удобное состояние контроля. Первой вспомнилась мама. Мама я хочу стать нормальной - примерно так я обратилась к кишащим червям. Вспомнила что я не мужчина, значит, скорей всего, женщина. Потом вспомнила что я в России. Привычный мир собирался мучительно - так заново учатся ходить люди после тяжелой автомобильной аварии, так заново учатся говорить пережившие инсульт.
Мне хотелось в покой, в тепло, в зону комфорта. Я встала, брезгливо отделив себя от червей. В паре шагов я увидела что-то серое и по виду мягкое, напоминающее моего кота. Будто ковёр какой-то. Я взяла курс на тёплый ковер, но между мной и ним выросла преграда, чёрт знает что не пускало меня. Я пыталась перелезть, но моя нога соскальзывала. В момент когда я почти преодолела препятствие меня сильно одёрнули. Мой друг начал трясти меня и говорить чтобы я остановилась. На лице друга выросла тысяча маленьких глаз с маленькими красными вьющимися волосиками, вылезающими из каждого зрачка. Не могу сказать что это зрелище успокоило меня, но друг решительно потащил меня к машине. Там мне объяснили что я пыталась спрыгнуть с моста в воду. Серая кронштадтская вода показалась мне зоной спокойствия. Возможно я просто хотела короткий путь обратно в зону праочевидности, где нет моего и чужого, а бинарные оппозиции ещё не выстроили уютненькую систему категоризации восприятий.
Сегодня я до сих пор думаю что власть завязана на глубокой работе сознания. Фильтры, которые формируются с самого раннего детства (детства человечества и детства человека), суть первые инструменты власти и первые границы, легитимность которых мы оправдываем необходимостью договариваться и взаимодействовать.
