я их привел выше
перечитай)
Между тем, святоотеческая традиция донесла до нас именно буквальное понимание Шестоднева, и, более того, недвусмысленное осуждение тех, кто такое понимание отвергает. Преподобный Ефрем Сирин пишет: «Никто не должен думать, что шестодневное творение есть иносказание; непозволительно также говорить, будто бы... в описании сем представлены одни наименования или ничего не означающие, или означающие нечто иное»34. А святой Василий Великий говорит: «Известны мне правила аллегории. По сим правилам иные, принимая написанное не в общеупотребительном смысле, воду называют не водою, но каким-нибудь другим веществом, и растению и рыбе дают значение по своему усмотрению... А я, слыша о траве, траву и разумею, также растение, рыбу, зверя и скот, всё, чем оно названо, за то и принимаю, ибо не стыжусь благовествования (Рим. 1:16)... Сего, кажется мне, не уразумели те, которые по собственному своему разумению вознамерились придать некоторую важность Писанию какими-то наведениями и приноровлениями. Но это значит ставить себя премудрее словес Духа и под видом толкования вводить собственные свои мысли. Посему так и будем разуметь, как написано»35.
А эволюционисты, к сожалению, совсем не желают «разуметь так, как написано», и предпочитают «под видом толкования вводить собственные свои мысли».
В XIX веке святитель Филарет Черниговский подробно объяснял, почему нельзя аллегорически истолковывать Шестоднев и представлять его как миф или поэму:
«Повествование Моисея о порядке устроения мира есть истинная история, а не философема какого-нибудь поэта или философа и ещё менее – народный миф.
а) В самом повествовании ничего нет такого, что заставляло бы отступать от буквального смысла его; напротив видны все признаки исторического повествования: краткость и точность в рассказе, речь простая, без украшений воображения.
б) Ни восторги поэта, ни тонкие умствования философа ни мало не были сообразны с духом времени Моисеева. К чему же и предполагать их в повествовании Моисея?
в) Все, какие доселе предпринимаемы были толкования на повествование Моисеево, как аллегорическое, разногласят между собою, и – все они изысканны и произвольны, – иное прибавляют к тексту библейскому, другое исключают из него. И, следовательно, все должны быть отвергнуты, как не умный произвол.
г) Вся книга Бытия есть книга историческая. История миробытия есть такая её часть, без которой недостаточно понятно содержание целого»36.