Свящ. Владимир Зелинский:
Дело схи-Романова, столь очевидное на первый взгляд, повернуло меня к той болезни, от которой у православия, в сущности, никогда было внутренней защиты. Оно ее просто не замечает.Дело схи-Романова, столь очевидное на первый взгляд, повернуло меня к той болезни, от которой у православия, в сущности, никогда было внутренней защиты. Оно ее просто не замечает. Называется она «человек отменяется», когда глубинное измерение человеческого существования оттесняется измерением исключительно доктринальным.Человек ничего не значит, значит только конфессиональный знак человека. Во имя этого знака возникает своего рода духовный тоталитаризм. Заражен ею не только схи, но и великое множество его безвестных последователей.
Тоталитаризм часто бывает грубым, горячим, пафосным. «Миром правит хабад, дайте только рукава засучить, в руки кувалду взять», «как завидишь бабу, хрясть об колено ее », «катехизируй по самое не могу» и т.п. Утрирую, конечно. Суть же в том, что религиозная ценность другой человеческой личности измеряется только тем, что я/моя Церковь считаем абсолютной истиной. Если же человек в ту истину не вписывается, то выбрасывается вон: anathema sit. А язык, которым анафема изрекается: гнев, запрет, плевок, огонь – это от эпохи зависит.
Всякий тоталитаризм слышит только себя и всегда вперен взглядом в своего врага, которого чаще всего сам же изобретает.
Он бывает не только яростным, хамоватым, но и холодным, безразличным. Особенно там, где православие подчеркивает свою гордую, отгороженную от всех истинность.
Нашел недавно на истинно православной странице:...«ощущение этой границы между хрис