«Резко выдыхай воздух, со звуком», — папа показывает. У него выходит эффектный звук, что-то типа «ошшшшш!». Такой звук могли бы издавать бойцы из фильмов про кунг-фу. Я продолжаю плакать, но киваю и пробую сам. У меня получается выше и, наверное, смешнее: «оссссс!». Папа сжимает мне плечо и кивает, мол, вот примерно так и надо.
Я довольно впечатлительный мальчик и иногда плачу. Чаще от эмоций, когда смотрю что-то трогательное, (художественный фильм «Бетховен», что-то другое про животных в беде или фильмы про героев, которые жертвуют собой, там еще такая трагическая музыка). Иногда — когда ударюсь, подерусь или поколотят.
— Когда ты плачешь, ты расслабляешься, — объясняет папа. — А надо наоборот, взять в себя в руки и сконцентрироваться, справиться с обстоятельствами.
Меня никогда не ругали за слезы, идиотскую фразу «ну ты же мужчина» я из детства не помню. В том, чтобы плакать, нет ничего плохого, но это бывает не к месту здесь и сейчас. Ты не можешь бежать или драться, когда плачешь, слезы парализуют. Но папин метод помогает. Например, когда прыгаешь с гаража на гараж, пытаешься с разбега взять разрыв между двумя покатыми крышами из нержавейки, но сил не хватает, и ты врезаешься со всей дури серединой бедра в острый металлический край. От адреналина первые секунды не больно, подтягиваюсь на руках, сажусь на теплую крышу и одурело смотрю на огромный красный след поперек ноги и вот тут, чтобы не зареветь — выдыхаю воздух резко, со звуком: «Оссссс!». Концентрируюсь на работе легких, а не на боли, напрягаю мышцы пресса, диафрагму, даже щеки. Нога пульсирует электричеством, красный след стремительно наливается фиолетово-красным, но плакать уже не хочется.
— Глебыч, ты че, ударился? — спрашивает другой бегун по гаражам.
— Да, прикинь, охуеть, страшно больно, — отвечаю.
Через пару дней смотришь что-то про смерть героического трансформера Оптимуса Прайма и слезы наворачиваются. Но это совсем другое дело».