Объем просроченных кредитов на покупку строящегося жилья с начала года вырос на 17% или 5,942 млрд. руб.
Выборы в Великобритании состоялись. Победу одержали консерваторы, вернее — Борис Джонсон. Оценки политологов более или менее однозначны. Тори вели кампанию вокруг одного вопроса: «дайте нам завершить Брекзит». Это не только упростило агитацию, но и дало им голоса в бедных районах, где обычно голосуют за лейбористов. В свою очередь лейбористы, которые пытались давать подробные и обстоятельные ответы на сложные вопросы, проиграли. Они упустили свой шанс возглавить движение за Брекзит ещё тогда, когда их лидер Джереми Корбин, несмотря на то, что сам являлся противником Евросоюза, под давлением правого крыла партии занял двусмысленную позицию, пытаясь избежать раскола. И да, раскола партии он избежал, но ценой потери «ключевых» избирателей.
Можно отметить и ещё одно обстоятельство: поворот лейбористов влево, связанный с лидерством Корбина, вызвал яростную кампанию противодействия со стороны правящего класса и масс-медиа, которые буквально 24 часа в сутки поливали грязью лидера оппозиции, прибегая к приемам, совершенно непривычным в респектабельной Британии. И тем не менее будет неверно приписывать неудачу Корбина его, якобы, непопулярностью, вызванной постоянными атаками и постоянной клеветой в прессе. Или с его радикализмом. Скорее, проблема как раз в политической непоследовательности. Если уж всё равно ненависть элит вышла за пределы любых политически приличий, надо было не бояться обращаться к низам, опираясь на стихию протеста и плебейского гнева, вести популистскую кампанию. Напротив, лейбористы подчеркивали свою конструктивность. И они в самом деле были куда более конструктивными, чем тори. Победил, однако, популизм.
Впрочем, победа Бориса Джонсона далеко не так очевидна даже в среднесрочной перспективе, как может показаться, если посмотреть на распределение мандатов в парламенте. Дело в том, что ради победы Джонсон порвал со значительной частью традиций и принципов собственной партии. Кампания, которую он вел, была больше похожа на то, что делают на континенте «Альтернатива для Германии» или Национальный Фронт. Иными словами, тори из партии респектабельных и ответственных джентльменов превратились в партию радикального правого популизма, ксенофобии и национализма. Элементы этого были, конечно, и в политике Маргарет Тэтчер. Но во-первых, тогда неолиберализм был на подъеме и у тори была программа, пусть и реакционная, но осмысленная и логичная. А во-вторых, Тэтчер всё же держалась в определенных границах, соблюдая баланс сил внутри правящего класса и партии, который Джонсон явно неспособен поддерживать.
В Британии повторяется история, которую мы уже наблюдали во Франции. С помощью агрессивной популистской кампании можно выиграть выборы, как это уже удалось Эммануэлю Макрону. Но выиграв выборы таким образом невозможно стабильно управлять. Вопрос о Брекзите будет решен в течение нескольких месяцев так или иначе, после чего перед правительством разверзнется бездна: у него нет ни повестки, ни программы, ни реальной поддержки в обществе, ни даже понимания того, как завершить процесс выхода из ЕС, как решить многочисленные технические вопросы, с этим связанные. Неминуема эскалация конфликтов. И как мы видели уже во Франции, если власть смогла, не имея реальной поддержки в обществе, заручиться комфортабельным техническим большинством в парламенте, битвы будут происходить на улицах, вместо избирательных бюллетеней пойдут в ход булыжники. А рабочий класс напомнит о себе забастовками.
Неминуемо обострится и проблема шотландского национализма. Раскол Соединенного Королевства будет трагедией исторического масштаба, сравнимой с распадом СССР, но у Джонсона нет никакой возможности завоевать назад симпатии шотландцев. Конфликт между Эдинбургом и Лондоном будет нарастать, повторяя ситуацию характерную для современной Испании, где Мадрид и Барселона находятся в постоянном противостоянии.
