Все до сих пор увиденные мной опросы, кроме, конечно, продукции ВЦИОМа, показывают более чем двукратное превосходство численности людей, которые хотят голосовать против поправок, над теми, кто собирается голосовать за. Опрос Superjob от 4 июня показывает соотношение 18% за к 42% против при 45% собирающихся голосовать. Опрос, опубликованный сегодня каналом НЕЗЫГАРЬ, дает ещё более неприятную картину — 15% за и 41% против в «очном» голосовании. Что особенно неприятно, среди людей, заявивших о готовности голосовать электронно, соотношение аналогичное 4% за и 9% против. Суммарные данные (19% за и 50% против) примерно совпадают с результатами Superjob. У Superjob 28% неопределившихся, у НЕЗЫГАРЯ 31% не собирающихся голосовать. Учитывая разрыв почти в 2 недели между публикацией опросов можно говорить об устойчивой и «самоподдерживавющейся» тенденции.
Даже если предположить, что сверхусилия власти дадут эффект, невозможно в «нормальных» условиях преодолеть разрыв, уже превышающий 2:1. Сделаем поправку на погрешности в опросах. Сформировать в России качественную выборку сегодня практически невозможно. Superjob не опрашивает пенсионеров (но не будем забывать, что далеко не все пожилые люди одобряют сегодняшнюю власть). В общем, даже если предположим, что процент сторонников поправок в приводимых опросах занижен, что провластное голосование будет поддержано жесткой административной мобилизацией, а оппозиционное ослаблено бойкотом, электорального ресурса Кремля всё равно физически не хватает — не только для того, чтобы обеспечить нужный результат, но и чтобы приблизиться к нему.
У правящей группы остается два варианта выхода. Либо какое-то потрясение и «суперсобытие», в одночасье меняющее весь общественный расклад, либо фальсификация. Ставка на потрясение очень рискована, поскольку это может сработать против власти. А если, как всегда у нас, «что-то пойдет не так», то рискованная попытка грозит обернуться катастрофой. Остается фальсификация. Но и тут проблема: при столь грандиозном разрыве провести фальсификацию в принципе трудно, а провести её так, чтобы не оставить многочисленных явных следов, вообще невозможно. Надомное и электронное голосование могут стать полем для многочисленных манипуляций. Но опять вопрос: будет ли этих возможностей достаточно, для преодоления разрыва и что делать с теми, кто на дому или электронно проголосует против? Их голоса украсть легче, но вряд ли это останется незамеченным.
Что касается оппонентов власти, то рецепт прост: максимальная мобилизация на протестное голосование плюс организация активного наблюдения (включая не только контроль и сбор информации на участках и ТИКах), но и экзит-полы по всей стране. В избирательных комиссиях по-прежнему присутствуют члены оппозиционных партий с правом решающего голоса, а Общественная палата предоставляет удостоверения наблюдателя пока довольно свободно. Конечно, всё ещё может измениться — в сложившихся обстоятельствах 2 недели это немалый срок. Однако, похоже, что в Кремле просто ещё не осознали масштабов надвигающегося кошмара. Они привыкли выигрывать, полагаясь на административный ресурс, которого сейчас уже не хватает. То, насколько ситуация изменилась, не укладывается не только в голове кремлевских политтехнологов, но и в головах оппозиционеров, призывающих к бойкоту.
Есть, правда, ещё один выход — Кремль может в последний момент всё же отменить голосование, сославшись на коронавирус. Но это будет фактическим признанием поражения.
