Леонид Волков, фактически возглавляющий Фонд Борьбы с Коррупцией после ареста Алексея Навального, призвал 21 апреля в 19:00 своих сторонников выйти на центральные площади российских городов. Надо признать, что дата выбрана удачно. На этот день назначено выступление президента Путина, которое власть планировала сделать ключевым пропагандистским мероприятием на ближайшее время. Теперь эффект будет смазан. Мало того, что ждать будут уже не речи правителя, а результатов выступлений оппозиции, но в условиях нашей «очень длинной» страны, новости о демонстрациях во Владивостоке или Хабаровске будут приходить одновременно с выступлением президента, перефокусируя общественное внимание на эти события.
Увы, это единственное, что можно сказать позитивного о действиях Волкова. Начнем с того, что нынешнее решение должно отвлечь внимание публики от провала его предыдущих инициатив, начиная с бессмысленного свечения фонариками среди зимней тьмы, заканчивая попыткой собрать через Интернет 500 тысяч адресов людей, готовых выходить на улицу. Мало того, что заветная цифра так и не была достигнута, но значительная часть адресов оказалась «слита». О чем, кстати, предупреждали почти все аналитики. Волков упорно заявлял, что такого быть не может, хотя подобный результат был на сто процентов изначально гарантирован. Избранная временным лидером ФБК методика была очевидно порочной (о чем я писал ранее).
Однако ещё больше проблем с политическим оформлением призывов ФБК. Волков и его товарищи упорно повторяют: всё дело в одном лишь Навальном, защищать нужно именно его, речь идет только о его здоровье. При этом судьбы тысяч других людей, пострадавших от репрессий последнего времени, игнорируются. В обращении Леонида Волкова и Ивана Жданова не прозвучал даже призыв «Свободу политзаключенным!».
Конечно, у нас есть основания беспокоиться о здоровье Алексея Навального и поддерживать требование допустить к нему врачей. Это вопрос элементарной порядочности. Но если стоит задача вывести на улицу максимально массовое движение, то и требования должны быть максимально широкими. Не надо забывать, что люди, выходящие на протест, сейчас рискуют своей собственной свободой и здоровьем. А потому цели и задачи протеста должны быть соответственно масштабными.
Намеренно сужая масштаб требований, Волков, сознательно или нет, резко ухудшает положение самого же Навального, спасение которого возможно лишь в том случае, если поднимется волна достаточно мощная, чтобы вынудить власть на уступки. Иначе возникает подозрение, будто Навальный нужен Волкову не как товарищ на свободе, а как жертва, к которой можно апеллировать в ходе дальнейших событий.
Тем не менее масштаб протестов может оказаться довольно значительным — не благодаря действиям Волкова, а вопреки им. Накопленное недовольство настолько велико, что многим будет уже не особо важен повод для выхода на улицу. Причем, как уже показали события января, в провинции «взрывоопасного материала» уже куда больше, нежели в столице. Если в отсутствии прямого контроля со стороны ФБК инициативу на местах перехватят лидеры и активисты «второго ряда», можно ожидать радикализации, расширения и роста протестов. Но лишь в этом случае. Действия Волкова, конечно, дают информационные стимулы для движения, но в политическом смысле душат его.
