— Вероника Аркадьевна, когда и откуда в вас возникло желание петь, писать стихи?
— Все природное. Само во мне возникло и складывалось из любви к чтению и понукаемой, но ощутимой своей музыкальности. В четыре года, как было положено девочкам моего поколения, я была отдана учиться музыке. Никакой любви это мне тогда не принесло, но навыки дало. 8—10 лет в музыкальной школе обозначило, что я вполне плаваю в этом пространстве, что я могу шевелить руками, ногами, что я в ней продвигаюсь и ориентируюсь. И к тому же, чему морщились учителя и учительницы, я продвигаюсь очень самостоятельно. Я видела, как люди кругом слушают и слушаются, выполняют заданные программы, и это приносит им успех даже в очень небольшом возрасте. Но у меня с этим проблема. Я человек изнутри другой. Другое все. И в осознанном детском возрасте это было очевидно.
Я тут же начала подбирать — играть музыку по слуху. Более того, сочинять и иной раз даже представлять на суд старших свои собственные изделия, по мотивам чего-то или нет. И это раздражало. Среди моих учительниц музыки были неплохие люди, не очень скованные и армейские, и все-таки это раздражало всех до самых 14 лет, пока школа не оказалась за плечами.
Конец школы для меня — это конец эпохи. Это просто дембель. Это был выпуск из армии. Меня всегда терроризировали. Всегда было тяжело. При том что у меня был фаворит — сольфеджио, музыкальная грамота в развитии. Мне это дело нравилось и пригождалось. Например, в 10 лет, когда я начала учить французский язык. Французский язык и музыка без труда во мне сварганили коктейль, который уже лет в 12 превратился в стихи.
Читать интервью Вероники Долиной о начале ее творческого пути, о советских бардовских фестивалях, знакомстве с Окуджавой и о том, над чем работает сейчас.
https://realnoevremya.ru/articles/107052
