Дублирую из Фейсбука ключевой сегодня для меня текст
———
Грядущий этап конституционной реформы
----------------------
очень важен, но важность его такого рода, что высказаться о ней прямо не могут именно те, задача которых состоит в высказывании.
Воспользуемся модным термином "обнуление" и употребим его по назначению, а не для того, чтобы иронизировать, потому что иронизировать может каждый дурак, а употреблять по назначению -- не каждый дурак.
Так вот, единственное обнуление, о котором следует говорить, состоит отнюдь не в создании юридически ничтожных процедур и законов, которые могут быть впоследствии, с точки зрения права, поставлены под сомнение. Дело совсем в другом.
Произошло (да, уже произошло, а не ожидается) обнуление интеллектуалов как корпорации, класса, социальной группы -- называйте как хотите. Именно всех интеллектуалов, более или менее либерально или консервативно настроенных, более или менее лояльных... Конечно, речь идет не о том, что все, кто занимается интеллектуальным трудом, ничего уже не значат. Нет, разумеется, значат, причем не меньше и не больше, чем прежде. Но речь идет именно о тех, кто -- используя это слово в самом первом значении -- может быть назван "идеологами", то есть систематически мыслит и систематически высказывается об идеях, имеющих политическое хождение.
Макс Вебер, как известно, придавал большое значение интеллектуалам, он считал, что их задача состоит в систематизации, причем везде: в области права, в религии, в государственной деятельности... Система идей не возникает сама собой. Если одна идея согласуется с другой идеей, то причин тому может быть несколько, и самая простая из них -- отражение в идеях или проявление через идеи устройства самого сущего. Но систематизатор права имеет перед собой некоторое множество правовых актов, созданных в разное время и разными людьми, возможно, старавшимися не противоречить друг другу, но не имевшими той системы правовых идей, которую только предстоит создать. Если не считать, что удивительным образом в них, этих актах, воплотилась вечная идея права или неизменность национального правосознания, или непрерывность откровения, то именно интеллектуальное усилие позволит связать их между собой в некоторое единство, показать не сразу видимые связи, отделить случайное от существенного. Это все знают и так, но мы должны акцентировать вот что: когда приходит систематизатор, когда возникают последовательные конструкции, когда возникают более сложные аргументы, чем sic volo и наследие предков, тогда юристы, богословы, идеологи начинают также сражаться и между собой. Не только работа немногих систематизаторов, но внутренняя жизнь целого сословия мастеров интерпретации, подмастерий, школ и орденов становится одним из ключевых факторов социальной жизни. Игнорировать ее не могут даже и правители, но не в том смысле, что они становятся заложниками не ими созданного права, а только так, что и это тоже, скажем, действующий кодекс или конституция, или влиятельные толкования священных текстов приходится принимать во внимание. Системы или подобия систем, или фрагменты систем, или тексты, в которых неизбежна хотя бы некоторая систематичность, создаются специальными людьми, и хотя они, собственно, не правят и не могут править, но они столь же неизбежны в хорошо устроенном обществе, как судьи, полиция или священники.
Новость вчерашнего дня состоит в том, что временно или надолго нужда в них отпала. Глубина предлагаемых изменений соперничает с их, изменений, окказиональностью, как сказал бы Шмитт, они глубоки, но не систематичны, они такого рода, что не только вводятся со ссылкой на повод, на обстоятельства, но и отменены или заменены могут быть по любому подходящему поводу и в угоду обстоятельству. Их неуспех идеологи хотели бы видеть в результате именно того, что идеологией этих изменений мог бы быть лишь оппортунизм, но оппортунизм не систематизируется, он не может быть систематической идеологией, это "конкретная жизнь", которая смеется над всеми попытками придать ей смысл, потому что другого смысла, кроме как быть самою собой у нее нет.
