Аудитории, которая существует вне нашей субкультуры, ей, вообще, по фигу на нас.
Мы решаем: нам нужно что-то придумать. Как? Что? Плюс – в Москве все постоянно стирают. Нам нужно искать новые пути для того, чтобы быть. Что мы делаем? Мы берем язык, на котором говорит каждый. Это латиница, символы, которые могут прочитать все. Мы просто пишем черным по белому и загоняем это в понятную форму квадрата, после чего выдаем эту коммуникацию тиражом в пять тысяч штук. Сначала. Люди начинают обращать внимание. Внутри субкультуры начинают замечать. Потом люди вне этого контекста начали обращать внимание. Потому что, когда ты что-то делаешь в десяти-тысячном эквиваленте, сразу, так или иначе, это начинает попадаться на глаза.
Потом мы сделали еще десять тысяч. Потом еще, а потом еще пятьдесят, потом еще. Помимо Москвы, мы сделали это в Берлине, Париже, Бали, Риге и так далее. Когда человек везде видит один и тот же символ, он начинает интересоваться: «Что это за херня такая? Я ее постоянно вижу». Сижу в туалете в Potato Head на Бали, я это вижу. Я приезжаю в Ригу, иду в магазин ITK, это вижу. Я в Париже, и я опять это вижу. Леонардо ди Каприо с Хабибом Нурмагомедовым фоткаются, а сзади почему-то эта наклейка висит. В Берлин иду в Berghain, там эта херня. Я не понимаю, что это такое. Я начинаю искать, а ответа не получаю, что это такое, не понятно. Таким образом начинается наш диалог с человеком, который существует вне нашей системы.
https://inserttips.com/cozek731/