Кстати, благодаря коллегам узанала, что судья - Гудошникова Елена Александровна.

Егор говорит: уверен, что у нас будет справедливый процесс, а не «телефонное право», поэтому пусть снимают всё заседание.

В зале трансляций аплодисменты.

Прокурорша внезапно упоминает какие-то подписки о неразглащении, на что адвокаты отвечают, что ничего подобного не давали.

Судья, впрочем, как и прокурор удовлетворяет ходатайства о съёмке частично. То есть, снимать будут только решение.

Защита Раджабова просит приобщить ряд документов: например, что Самарридину есть где жить, что у Раджабова есть работа, его положительные характеристики.

к сожалению, дальше мой онлайн может быть лишь таким: хырхырхырхщщщшшшшшшшшшшшщщщщщщщщщщщ

кажется, адвокат зачитывает первую версию следователей про бутылку, которая создала звук удара. Там так это описано, что в нашем зале стоит хохот.

Бадамшин: следствие зафиксировалао снижение общественной опасности вмененного обвинения. Изменились обстоятельства, которые послужили причиной для избрания меры пресечения.

Чот судья запуталась в документах, и я тоже. Там что-то для приобщения, что-то для чего-то еще, и какая копия. Господи, дай мне сил!

Да, важно: Бадамшн обратил внимание, что больше нет 212 статьи в деле Раджабова.

Собака, кстати, вернулась. Лежит.

Апелляцию возможно рассмотреть? - да, Ваша честь.

Начинаем судебное следствие. Судья тараторит что-то, что связано с Егором Жуковым и его домашним арестом. И с арестом Раджабова. Разобрать это в зале трансляций практически невозможно. Тут все либо в телефонах, либо в книжках. Молодой человек рядом читает «Норму».

Зачитали жалобы адвокатов. И Самарридин, и Егор эти жалобы поддерживают. Они поддерживают.
Выступает Цискаришвили: Самарридин никак не может воспрепятствовать следствия, если будет на свободе. Судья Басманного суда никак не проверила обоснованность обвинений в адрес моего подзащитного. Да и сами деяния, которые вменяют Раджабову, изменились. Больше нет 212 статьи, она волшебным образом исчезла из обвинения. Мои доводы подтверждаются: судтя Дударь не проверила ничего. Таким образом, Басманный суд продлил меру пресечения основываюсь лишь на тяжести преступления. А причастность к этому преступлению не проверила. А ведь тяжесть с каждым днем уменьшается. Меняется формулировка обвинения. Сейчас Раджабову вменяется угроза применения насилия. Дальше что? Логика ведет к тому, что изменят на хулигантсво. Поэтому прошу избрать другую меру пресечения, например, домашний арест.

Бадамшин: прошу постановление Басманного суда отменить, выбрать меру пресечения не связанную с лишением свободы. Подробнее обосную в прениях.

Потом что-то пробубнила прокурорша. Кажется, что она в прениях выскажется.

Переходим к прениям.

Адвокат Соловьев: нет никакого состава преступления в действиях Жукова. Его арестовали, а через месяц особводили. Но не с извинениями, а нашли, за что еще уцепиться. Состряпали так называемую экспертизу. Вам, Ваша честь, надлежит полностью изучить её. Вы увидите, что эксперт занимается собственным правоприменеием, что он является экстрасенсом, так как пишет, что Жуков имел ввиду. Нелогичность действий свидетельствуют о том, что в отношении моего подзащитного действуют репрессии.

Соловьев: какой преступной деятельностью он может заниматься? как он может препятствовать проведению следствия? да там же ни одного свидетеля не заявлено. На кого он может повлиять?

Соловьев: мой подзащитный просит только дать ему возможность продолжить обучение.

На этих словах в зале послышались вздохи. Да, тут по-прежнему, в основном, студенты.

Соловьев: Ваша честь, я Вас очень прошу внимательным образом изучить материалы. УПК позволяет мне взывать к Вашей совести. Нам обращаться за защитой от этой огромной следственной машины больше не к кому.

Бадамшин (адвокат Раджабова): обстоятельства, послужившие для избрания меры пресечения и продления, изменились. Не предъявлено обвинение по 212 статье. Более того, эти обстоятельства опровергнуты самим следствием. Показания Линника полностью опровергнуты.

Бадамшин: Линник врет, никакие бутылки в шею не попадали. Мы видим покушение на 307. (это заведомо ложные показания)

Бадамшин: как можно продолжить угрозу? От кого больше общественная опасность исходит: от человека, который дает ложные показания, или от человека, который бросил пустую бутылку и ни в кого не попал? У нас вопросы больше к следствию и к надзору.

Судья прерывает адвоката.

Но Бадамшина так просто не сбить с толку. Он продолжает:

какая вообще причастность? это вопрос, который должен рассматривать суд.

Судья опять прерывает адвоката. Но нет. Сергей Викторович отмечает, что общественный порядок не нарушает.