Размышлял над метаморфозами рэпера Хаски, которые еще отзовутся в нашем пространстве, причем наверняка неожиданно, и пришел к такому выводу.
История циклична, а русская самая цикличная в мире. Разбитной пацанчик, мечтавший быть то ли боевым автоматом, то ли ауэшником и мелким дилером, купается в первых деньгах и популярности, потом вдруг начинает морщить лобик и из-под конвейерной маски сикстинайнов и лилпампов вдруг лезет настоящий достоевский демон -- может Есенин, а может и Мандельштам.
Пока больше МАНД, чем штамм, но смертельно опасный вирус уже начал формироваться в склянке его сознания. Я бы назвал этот вирус "эдичка". Он еще только начал лопаться пузырьками в крови, но уже отравил молодое сознание. Еще немного и юноша отправится в изгнание, настолько далекое, насколько и близкое.
По логике вещей, его миграция будет не Внутрь, а Вглубь - в самую нутряную нутрь, под спящие южносахалинские сопки, на староверческие просеки, упрятанные за толщей мрачных сибирских лесов, в седую твердь уральских гор. Первый ронял внешний Запад, Второй - внутренний.
Недавное повешение - это преддверие дальней дороги из пасьянса Таро. Дима пока еще дремлет, прячутся русские клыки за кукольным face, грызут нутро незнамо от куда пришедшие слова и во рту солоно от своей робкой смелости.
Надо ждать. Недолго, лет 50. Через полвека, очередной демагог с разздроченным ртом ухмыляясь в 83 зуба смешливо спросит у голограммы Дмитрия Николаевича: "курок то небось весь заржавел", а голограмма будет молча смотреть в вечную тишину Русского космоса.
Туда, где прошитый серебряными пулями звезд, отрез черного бархата вольготно раскинулся между реками сиющего тумана и далекими грозами антиматерии. Туда, где на покрытых оспинами кратеров равнинах, под алыми и синими лунами, в русских селениях и марсианиях гремят колонки луноходов. Туда, где от брони звездолетов и пластика жилых отсеков многократно отражаются простые до боли слова о свободе, России, смерти.
#размышления
Моя родина, моя любовь, вид из окна
Модный картон в платье серого сукна
Моя родина, моя любовь, в каждом окне
Солдаты трущоб улыбаются мне