Очередной этап многолетней и многострадальной российско-белорусской интеграции связан с двумя неприятными для Лукашенко вопросами, которые без какого-либо успеха пытались решить полтора десятилетия назад. Первый – единая валюта. Здесь завязли на том, что Лукашенко, будучи публично двумя руками «за» (надо же сохранять образ интегратора славянских народов), одновременно сознательно выдвигал полностью неприемлемый для России принцип двух эмиссионных центров. Ситуация, при которой в Минске 24 часа в сутки работает печатный станок, печатающий российские рубли – кошмарный сон для любого министра финансов РФ.
Второй вопрос – единые органы управления Союзным государством. Президент, правительство, избираемый на прямых выборах парламент. Для Лукашенко это было приемлемо только в конце 1990-х годов, когда он при слабеющем Борисе Ельцине всерьез присматривался к роли лидера объединенного государства. После прихода Владимира Путина всякий энтузиазм по этому поводу у Лукашенко иссяк. Не для того он создавал свой режим, чтобы сдавать его России.
И вот теперь снова интеграция. Российской власти нужны успехи, которые можно было бы предъявить обществу в условиях экономической стагнации и роста недовольства в обществе. Кроме того, все более актуальным становится вопрос о формате политического транзита – кажется, что до 2024 года много времени, но на самом деле пройдет оно быстро. Пост главы объединенного государства может быть одним из таких форматов.
Поэтому Россия снова жмет на Лукашенко, а тот привычно уходит в вязкую оборону, одновременно блокируя любые попытки Москвы вести свою игру внутри Белоруссии. Единственное, что изменилось по сравнению с началом нулевых годов – намного меньше стало интеграционной риторики из уст Лукашенко. У него теперь другая ролевая функция – не восстановителя великого Союза, а отца-основателя белорусского независимого государства.
Алексей Макаркин
