Мы всегда верим, что будет осень. То есть всегда уверены в том. Что будет хуже. Потому что можно, конечно, умиляться — листочки жёлтые, комары поумирали, вода прозрачная. Но внутри тревога. Знаем же куда это приведет.
Холод, темнота в пять вечера, круглосуточная сырость, сопли, очередные ботинки развалились не выходя из лужи. А потом какая-нибудь дрянь еще будет радоваться — ой, смотрите, первый снег! Дальше полгода каши с простудой. Вот и всё.
При этом мы всегда знаем, что осень непременно будет. Мы легко ее представляем. Но никогда не уверены, что доживем до весны. Как сейчас представить весну? И не март, а хотя бы конец апреля. И было то недавно, а всё. Невозможно поверить. А ноябрьский колючий снег он и в середине июля сидит на хребтине генетической памятью поколений.
Что-то накопилось всё. Не навалилось, нет, навала всегда порядком. Накопилось.
Всё рассуждают вокруг об осознанности да об личностном росте. А сами небось Лакоста от Холокоста не отличат. Один вон написал в комментариях под видео, где детский хор из Воронежа поёт на немецком — “Как можно позволить детям петь на языке фашистов? Это оскорбляет память победителей!”. И правда. Смотрю — на Тони Робинзона ходил человек, делом занимался.
Всю жизнь, значит, оскорбляю память чью-то, а что делать?
Пока на улице еще можно быть, пока страх циклонов не загнал домой, шел по тротуару, а навстречу мне жужжал пидор на электрическом самокате. Из тех, кто в шестьдесят выглядит на тридцать пять — стрижка, татуировки, цепи и браслеты, шапки и жакеты. Разминулись. Тут сзади слышу среднее между щелчком и крахом. Не разминулись. Поворачиваюсь, а это моложавый на своем электросамокате въехал в жилищно-коммунального азиата на старом ржавом “Аисте”. И стоит, кричит на него, электросамокатом замахивается. Самокат дальше не едет. Ну и как тут выбрать сторону? За обоих рад, а как же.
Да и так, по мелочи всё, по мелочи. Как живем, так и огребаем, всё не крупными.