Россия и запрещенные в ней талибы: четыре составляющие отношений
1. Афганистан. Здесь российская дипломатия сейчас делает все, чтобы закрепить ранее выстроенные отношения с талибами. Еще до начала масштабного талибского наступления Россия возлагала именно на правительственную сторону ответственность за неудачу переговоров и воздерживалась от критики в адрес Талибана. Сейчас же российские представители всячески подчеркивают умеренность и вменяемость талибов, выступая в качестве своего рода их «адвокатов» в публичном пространстве. Это контрастирует с уже появляющимися сообщениями о начале сведения счетов с теми, кто не успел добраться до кабульского аэропорта.
2. Центральная Азия. Здесь есть несколько рисков. Первый – конкретные действия талибов по продвижению на север. Вряд ли руководство Талибана именно сейчас захочет начать экспансию, но это не значит, что оно не предпримет таких действий в дальнейшем. Особенно в условиях прекращения зарубежной помощи – в трудных финансовых ситуациях победоносные войны оказываются востребованными. Второй – реальная степень контроля талибских лидеров за различными вооруженными группами, которые могут действовать самостоятельно. Третий – демонстрационный эффект победы террористов в отдельно взятой стране для их симпатизантов. В любом случае, Россия будет заниматься сдерживанием талибов в регионе и поддержкой союзников по ОДКБ.
3. Россия. Здесь актуален демонстрационный эффект – победа талибов может дать импульс радикальным группам внутри России. Талибы – традиционалисты, а не ваххабиты, с которыми в России обычно связывают исламский радикализм (наоборот, ваххабиты – например, Абдул Расул Сайяф – были на стороне власти). Но это как раз может повысить риск, так как пропаганда может вестись в традиционалистских общинах, будучи более совместима с их взглядами и практиками. Сторонником талибов можно стать, и не порывая с ханафитским мазхабом. Противодействие будет вестись как идеологическими, так и спецслужбистскими, силовыми методами, результат неочевиден.
4. Мир. Талибов признали террористами не только российские власти (это можно было бы переиграть), но и Совет Безопасности ООН, который может изменить свое мнение лишь в случае консенсуса пяти постоянных членов. Но западным странам даже в случае, если в их внешней политике возобладает прагматический (до цинизма) реализм, будет крайне сложно «реабилитировать» талибов из-за общественного мнения, требующего уважения прав женщин, их реального равноправия. Поэтому будет оставаться двусмысленность – отношения с режимом де-факто, но не де-юре. Это же будет касаться и России, хотя ее фактические отношения с новым режимом могут быть более тесными.
Алексей Макаркин
