Смеюсь. Только вот замечание к посту - Карлос говорит на русском.

https://t.me/Ivorytowers/7030

Автор Telegram-канала Fantastic Plastic Machine @Ivorytowers специально для @rt_russian

1 — США. 2 — Великобритания. 15 — Испания. 31 — Италия. 51 — Китай. 63 — Россия. 108 — Белоруссия.

Никогда не угадаете, что это. А это рейтинг готовности стран к пандемиям, составленный по заказу Всемирного экономического форума в 2019 году. США и Англия делят первые призовые, Испания и Италия всё ещё довольно высоко (всего в списке 195 позиций, замыкает его Экваториальная Гвинея), Россия же, как всегда, на задних партах.

Сейчас в США 123 тыс. больных и 2 тыс. смертей, Трамп орёт в Twitter на руководство General Motors, приказывая начинать производить аппараты ИВЛ, которых внезапно в США оказывается недостаточно. В Великобритании заболели премьер и наследный принц, в Италии по улицам идут грузовики с трупами, а в аэропортах садятся военные самолёты с экстренной помощью из России, готовность у которой, судя по рейтингам, не очень. В Китае же (51-е, напомню, место) пандемия уже затухает.

Наверное, если бы авторы просто тянули имена стран из шапки и раскладывали в произвольном порядке, список бы получился и то ближе к реальной ситуации. Вероятнее всего, он составлялся с надеждой на то, что проверить его истинность всё равно не выйдет, однако жизнь внесла коррективы. И мне интересно: а все эти финансовые рейтинги, на основании которых оценивается благоприятность инвестиционного климата, или, страшно сказать, рейтинги свободы слова — они тоже делаются вот так? Только, пожалуйста, боги, не надо проверять! Хватит с нас пандемии

Первый пошел. Серьезно, такого сейчас будет много

https://t.me/catalunyaTriomfant/3139

Ну что ж, теперь — как в Германии. Полтора метра дистанции, из дома — только в магазин и аптеку, по местам сидеть.

На нас надвигаются времена новые и странные — и мы пока не можем даже осознать, насколько.

Такая, в общем, банальность — на время пандемии оказаться по разные стороны границы. Этот сюжет такой избитый, что на него не то что в Голливуде — в Фонде кино не дали бы ни гроша, хотя там есть все, что у нас в телеке так котируется: и любовь к родине человека, однажды вернувшегося в Москву из Европы, и просто любовь.

Во времена чумы и холеры люди писали длинные письма, некоторые из них остались памятником времени и слепком нежности, которая, не находя иного исхода, отражалась в строках.  От нас на далеких серверах американских спецслужб останутся разговоры по фейстайму, полные пауз: в карантине мало что происходит, рассказывать особенно нечего — так что в эти паузы я просто рассматриваю Ее. Еще иногда мы пьем вино — камера на моем компе расположена над экраном, стул у меня низкий — так что приходится неестественно высоко поднимать бокал, чтобы чокнуться с объективом. Но зато в кадр не попадают руки, и когда я сижу вот так, то не видно,  как я тяну их к экрану, чтобы погладить Ее изображение по щеке. Это не попадет в архивы, брутальный образ русского кремлевского пропагандиста не будет посрамлен.

Говорят, что 90 процентов домашней пыли состоит из частиц мертвой кожи, оставленной людьми на поверхностях. Мою квартиру раз в неделю убирает восточная женщина с именем, которое я так и не запомнил. Так что следы Ее присутствия давно стерты, и в комнате, в которой раньше пахло, как в розарии, теперь стоит карантинный запах чистящего средства. Есть шкаф — там Ее платья, рваные домашние джинсы, женский беспорядок. Шкаф закрыт — это мой архив, последняя память о ее присутствии на случай, если границы останутся закрытыми надолго.

За окном тем временем также, как обычно, грохочет стройка. Также, как и всегда, бегают на площадке дети и паркуется чей-то джип. Все совсем непохоже на конец света, дыхание которого мы так отчетливо чувствовали последние пару лет, и который я так любил описывать. Я ошибся в главном — думал, что под стрелами апокалипсиса мы будем лежать вдвоем, и ощущение твоей кожи останется последней памятью о внезапно оборвавшейся жизни.

Боги любят иронию. Мы не умрем, наши фантазии о том, как все кончится, мы получили разбавленными один к десяти, но зато каждый получил их строго индивидуально. Граница на замке, враг не пройдет, визовый режим такой, какой и не снился самому жесткому националисту. Получите и распишитесь, и не говорите, что не хотели этого. В том, что новый прекрасный мир оказался похожим на космическую станцию, не виноват никто кроме тебя.

Что остается? Просыпаться и засыпать, молиться и тягать железо. Пить вино, чокаясь с камерой — пока она все еще вас связывает. Думать о том, что спускаемый аппарат однажды вернется из космоса — и воздух далеких стран снова окажется сладким, море — невыносимо синим, а простое касание руки будет волновать, как когда-то волновало подростка. И что встретив снова — уже никогда не отпустишь

Милостивый государь, у меня таких в штате 10. Им платят. А вам не платят. Вас уволили, вы безработный и по интернетам побираетесь. Потому что хороший корректор - молчаливый корректор. И вежливый. Запомните — пригодится.

UPD. За корректуру уплачено.

https://t.me/RottenKepkenChannel/6071

Кашин написал о грядущей на нас после коронавируса "религии вины" так, как будто это какая-то новость и откровение. Но вина в качестве квазирелигии — не будет. Она уже есть, причем не одно десятилетие.

Вина как драйвер  рулит западным обществом примерно со второй половины прошлого века, как естественный "отскок" после первой, когда человек в безбожном мире внезапно ощутил себя королем и мерой вещей. "Вина за Холокост" , "вина за колониальное прошлое", "вина за 100 тысяч репрессированных", "вина белого перед черным" — это все было и уже надоело.

И если после коронавируса новой виной, как предсказывает Кашин, будет вина выживших перед мертвыми — это будет поледним вздохом уродливой квазирелигии. Во время любого кризиса происходит прежде всего отбрасывание изживших себя фантомов. Коллективная вина — это фантом, который сгорит в топке COVID-19 вместе с, хахахаха, единой Европой. А вот новая религия у нас будет обязательно. Но только на совсем, совсем другой основе.

В дополнение к посту коллеги советую книжку Паскаля Брюкнера "Тирания покаяния".

А ещё можно посмотреть фильм "Горькая луна", снятый по роману того же автора.

https://t.me/Ivorytowers/7037

И книга, по которой снята "Луна", тоже неплохая. Там, если что, в разы больше жести, чем в фильме. И — финал там совсем, совсем другой.

​​Нам осталось немного — пытаюсь объяснить я. Мы потеряли все — говорю я. Нас почти нет. Но в черном хаосе у нас есть касания, первобытная азбука лесных зверей, и пока мы живем, и мы будем медленно, по капле, как воду в пустыне, отдавать их друг другу. Наша кожа и наши пальцы расскажут нам о том, кто мы и откуда. Как оказались здесь, что чувствовали, что оставили там, в навсегда погибшем мире. А когда кончится воздух, когда мы будем готовы — мы наконец обнимем друг друга, и в этом объятии — исчезнем. Все это я пытаюсь объяснить ей, трогая ее виски, ее затылок, с которого диким, буйным водопадом падают тяжелые волосы. И от этих касаний внутри что-то будто мучительно прорастает, ветвится, заполняет меня целиком — бурный росток, пробивающий путь наверх, раздирающий, заставляющий выпрямиться. Из последних сил я поднимаюсь на ноги, оскальзываясь, бьюсь головой обо что-то, теряю равновесие, хватаюсь — и рука моя узнает то, за что я схватился. Я нагибаюсь к ней, касаниями опять пытаюсь объяснить, а когда у меня не получается — снова беру ее руку, рву ее вверх, кладу на холодный металл — и вместе, единым усилием, мы поворачиваем тяжелую ручку.

Взрыв. Вокруг словно разлетаются и лопаются черные сферы, нас обжигает холодом, и когда мы понимаем, что в бункер льется вода — мы уже вертимся в ней, барахтаемся, захлебываясь, и я отталкиваюсь, отталкиваюсь ногами, и верчусь в холодном потоке, как новорожденный, которого выталкивает прочь из первозданной тьмы. Перед глазами вдруг начинает светлеть — а потом руки разжимаются, и я теряю ее.

Воздух снова оглушает меня, свет — ослепляет. Я снова вижу. Низкое небо над поверхностью воды наглухо затянуто тучами, и из них безостановочно, беззвучно сыплются серые хлопья, похожие на то, что остается от сожженной бумаги. Берег темнеет примерно в полукилометре— на нем, похожие на капища древних богов, громоздятся огромные, горами насыпанные камни, которые когда-то были домами. Там нет ни одного огня, но сам воздух вокруг излучает изумрудное сияние, и гул в ушах вдруг становится низким, торжественным аккордом. Я держусь на воде, пытаясь осознать грозное, гибельное величие того, что вижу — а в следующую секунду на поверхность выныривает она. У нее огромные, сверкающие глаза. То, что я принял за шрамы на руках, оказывается татуировками — я вижу их, потому что она поднимает над водой мускулистые руки, словно пытаясь обнять горизонт. У нее мощные плечи, и огненно красные волосы, которые она отбрасывает назад. Она смеется, когда видит меня, и я смеюсь в ответ. Она открывает рот, но звука по-прежнему нет— мы оба все-таки оглохли. Берег чернеет, светится, падающие с неба хлопья постепенно засыпают его, одевая камни в белое. Я подплываю к ней и снова беру за руку. Я не знаю, кто она, я даже не знаю, говорит ли она на моем языке. Но у нас нет выхода —  нам нужно учиться понимать друг друга. Рассказывать что-то друг другу. Не отпускать друг друга — потому что мы остались здесь одни. Все это я снова пытаюсь передать ей касаниями, а потом тяну ее кисть в сторону берега — и она понимает меня.

Питер Моррис, "Тоталитарный Роман"

Мы с Ольгой написали это не так давно, но можно казать, уже из совершенно другого времени. Согласитесь, теперь, во времена чумы — совсем иначе читается? И я уверен, в этой книге есть многое, что кажется фантазией, но станет доступным и наглядным уже очень скоро.

С некоторым удовольствием смотрю, как бесов корёжит от назначения доктора Слуцкого в МГУ. Прекрасно.

Про Слуцкого есть два факта, один хороший, другой плохой. Хороший — в том, что он один из самых эффективных депутатов ГД. Это Бутина, это возвращение в ПАСЕ, это работа по признаию Крыма — you name it. И назначение в МГУ совершенно оправданно. Кто, если не он?

Второй факт, плохой: он якобы как-то домогался каких-то журналисток. Ключевое слово "якобы". Проблема же в том, что первый факт — это факт. Второй — это никем не доказанное обвинение, выдвинутое годы спустя после того, как произошло "событие". Или, если говорить шершавым языком Вайнштейна, попытка продать нечто, что уже однажды было продано, еще раз. Но в данном случае не вышло, презумпция невиновности, знаете ли, такая презумпция.

Слуцкому — удачи на новом месте.

Только поправлю - Слуцкий остаётся на своём месте - главой самого важного комитета Госдумы.

А назначение - дополнительная функция, которую он взял на себя в это непростое время.

https://t.me/Ivorytowers/7042

"То есть Россия - единственное из так называемых цивилизованных государств, которое пытается еще и что-то выгадать на всемирном бедствии."

Пишет Сергей Пархоменко. Объясняя, что цивилизованные страны страдают от пандемии и ограничительных мер потому, что они цивилизованные. Привычные к сладкому воздуху свободы. А наша страна не особо страдает, потому что нашим дикарям свобода и так не нужна.

Так и представляется: стоит, опустив очи долу, Америка, и ничего-ничегошеньки не пытаетя выгадать в этой ситуации. Даже выкупить у немцев эксклюзивное право на лекарство от "короны" не пыталась. Само как-то так получилось. Рядом стоит Великобритания. КОторая тоже ничего не выгадывает, и радостно всем помогает: королевские ВВС везут помощь по всему миру: и в Италию, и в Испанию, и даже в Россию. Видите их? Нет? А они есть!

И только Россия пытается выгадать: на ценах на нефть, на лекарствах, на буквально всем. И даже на помощи в Италию: это же "зеленые человечки", маскировка!

И хочется погладить по головке Пархоменку, такого бедного, наивного кудрявого мальчика. Но потом вспоминаешь, что Пархоменко давно уже не мальчик, а жирный, потный, картавый бородатый пидорас, который питается собственным дерьмом. И гладить уже не хочется.

Ещё напоминаю, что сегодня в программе Познер покажут наконец снятое почти два года назад интервью с Лимоновым.

Надеюсь, получится лучше, чем это вышло у Дудя (а лучше сделать несложно).

https://t.me/vladimirpozner/1429

К сожалению, Познер, как и Дудь — очень неумный собеседник. Но может быть, Лимонов его пощадит.

Соглашусь, но у него хотя бы есть претензия. И вопросы уровня "а был ли минет" или ремарки в духе "да кто вы такой рядом с Бродским" звучать не будут.

Тем более, у Познера с Лимоновым было нечто наподобие личного конфликта. Дудю же было откровенно похуй.

https://t.me/Ivorytowers/7046

Талант Познера в том, что он, будучи человеком очень неумным и ограниченным, умеет создавать образ умного и глубокого собеседника.

За счет благообразной внешности, очков, возраста и биографии. И собеседников, конечно, которых он подбирает либо глупее себя, либо, если умнее — то таких же циничных говорунов, которые ловят его волну и скользят с ним по поверхности вещей, ни на секунду не погружаясь в суть.

Но умный человек, не играющий по его правилам, моментально показывает, что Познер — это такой Юрий Дудь, только на "ягуаре" и с часами. Это не только Лимонову — это даже Доренко в свое время удалось явить удивленной публике.

Вообще, пример Познера лишний раз убеждает: неважно, ЧТО говорит человек, важно то, КАК. Галковский в этом смысле очень похож на первоканального ветерана: несет зубодробительную чушь, от которой смешно ему самому, но делает это с такой спокойной, уверенной и чуть снисходительной интонацией, что ему хочется верить. Да-да, Дмитрий Евгеньевич умеет передавать интонацию на письме, и за это, в первую очередь, считается писателем.

Познер же не говорит вообще ничего кроме банальностей, но в упаковке его костюма и благообразной лысины банальность немедленно как бы  обретает качество мудрости, которую нестыдно и процитировать.

А где же тебе еще быть, дорогой?

(простите, не сдержался)