Уважаемый коллега Лорченков часто выражает мысль, которую на разные лады повторяет сейчас огромное количество авторов разной степени талантливости. О том, что
А) литература не приносит денег
Б) если она приносит деньги, то приносит их не тем
К первому пункту у меня нет вопросов. Действительно, не приносит, и на то есть вполне объективные причины. Люди сейчас мало читают. Бумажные книги продаются плохо, а как правильно продавать электронные, мы до сих пор не очень разобрались.
Тотальная цифровизация привела к тому, что между художником и его публикой практически исчезла цепочка посредников (агент, издатель, галереист, рекорд-лейбл). Мы творим напрямую в ноосферу, Богу в самое ухо (ибо что есть Бог, как не всеведущее и всепроникающее инфополе?). Гутенберг умер бы от восторга, узнав о возможностях нашей эпохи. Один минус — это не кормит. Впрочем, не думаю, что старика Иоганна это бы опечалило. Средневековое сознание не предполагало, что за возможность прямого информационного обмена со всевышним вам еще и масло на хлеб должны намазать.
А раз литература не кормит сама по себе, нужна некая искусственная стимуляция. Конкурсы, например: соберем случайных литераторов, дадим почитать их книги случайным людям, и пусть решат, кому достанется миллион рублей. Или стипендии: город-герой Берлин пригласит погостить писателей, оплатит их проживание, после чего в романе Анны Козловой часть действия внезапно перенесется в немецкую столицу. Сюжетно — низачем не нужно, но вот.
Проблемы тут две. Первая: искусство это не спорт высоких достижений, и кто первым пересек черту — на фотофинише не посмотришь. Судилище происходит субъективно, а раз так — всегда найдутся те, кто считает, что решение несправедливо и судью на мыло. Я знаю, о чем говорю — я сам когда-то был в шаге от «Нацбеста» и не получил его, хотя уверен, что моя книга лучше чем «Петровы в гриппе». Естественно, уверен — иначе зачем бы я ее писал? Да, один из членов жюри, рэпер Хаски, моей книги не читал, в чем честно признался. И да, я более чем уверен, что второй член, Алексей Венедиктов, из списка не читал ничего вообще, и свой голос за Петровых отдал по какому-то одному ему ведомому принципу. И я мог бы написать на эту тему миллион гневных постов, если б не вторая проблема, а именно — попав в систему, художник начинает полагать, что эта система ему что-то должна, а это не так.
Все эти соревнования — это в основном частные инициативы, и устанавливают правила, законы, условия так, как считают нужным. Миллиардер может объявить конкурс «золотая балалайка» с единственной целью — отличить наградой свою пишущую возлюбленную. И ради Бога. Это будет намного честнее, чем «Нобелевка», которую дают каким-то безымянным неграм и примкнувшей к ним Светлане Алексиевич. Да, я сыграл с вами в это, потусил на финале «Нацбеста», it was fun, спасибо. Дали Сальникову — ну ок, ему, в конце концов, ипотеку платить. А у меня нет ипотеки, я вольный джентльмен, да и миллион свой я и так заработаю.
Звезда профессиональной литературы пока не закатилась, но уже гаснет. И не случайно я упомянул Гутенберга: мы возвращаемся во времена, когда творчество перестает быть бизнесом. Художник может либо быть помещиком, существовать на доставшуюся от cher papa газовую ренту, как когда-то существовал трудом крепостных, и сочинять на веранде своего поместья. Он может служить писцом в департаменте, стараясь как можно больше времени от службы выкроить на свои упражнения. Он может подвизаться при дворе князя-мецената и писать ему оды. А может, как Гомер, странствовать по дорогам и жить подаянием. Искусство же его, которому больше не нужен издатель, завлит, агент, галереист, продюсер, отныне снова принадлежит Богу. Или богам — для тех, кто творит в античной системе координат. И слава им за это.
https://t.me/lorcencov/2247
А) литература не приносит денег
Б) если она приносит деньги, то приносит их не тем
К первому пункту у меня нет вопросов. Действительно, не приносит, и на то есть вполне объективные причины. Люди сейчас мало читают. Бумажные книги продаются плохо, а как правильно продавать электронные, мы до сих пор не очень разобрались.
Тотальная цифровизация привела к тому, что между художником и его публикой практически исчезла цепочка посредников (агент, издатель, галереист, рекорд-лейбл). Мы творим напрямую в ноосферу, Богу в самое ухо (ибо что есть Бог, как не всеведущее и всепроникающее инфополе?). Гутенберг умер бы от восторга, узнав о возможностях нашей эпохи. Один минус — это не кормит. Впрочем, не думаю, что старика Иоганна это бы опечалило. Средневековое сознание не предполагало, что за возможность прямого информационного обмена со всевышним вам еще и масло на хлеб должны намазать.
А раз литература не кормит сама по себе, нужна некая искусственная стимуляция. Конкурсы, например: соберем случайных литераторов, дадим почитать их книги случайным людям, и пусть решат, кому достанется миллион рублей. Или стипендии: город-герой Берлин пригласит погостить писателей, оплатит их проживание, после чего в романе Анны Козловой часть действия внезапно перенесется в немецкую столицу. Сюжетно — низачем не нужно, но вот.
Проблемы тут две. Первая: искусство это не спорт высоких достижений, и кто первым пересек черту — на фотофинише не посмотришь. Судилище происходит субъективно, а раз так — всегда найдутся те, кто считает, что решение несправедливо и судью на мыло. Я знаю, о чем говорю — я сам когда-то был в шаге от «Нацбеста» и не получил его, хотя уверен, что моя книга лучше чем «Петровы в гриппе». Естественно, уверен — иначе зачем бы я ее писал? Да, один из членов жюри, рэпер Хаски, моей книги не читал, в чем честно признался. И да, я более чем уверен, что второй член, Алексей Венедиктов, из списка не читал ничего вообще, и свой голос за Петровых отдал по какому-то одному ему ведомому принципу. И я мог бы написать на эту тему миллион гневных постов, если б не вторая проблема, а именно — попав в систему, художник начинает полагать, что эта система ему что-то должна, а это не так.
Все эти соревнования — это в основном частные инициативы, и устанавливают правила, законы, условия так, как считают нужным. Миллиардер может объявить конкурс «золотая балалайка» с единственной целью — отличить наградой свою пишущую возлюбленную. И ради Бога. Это будет намного честнее, чем «Нобелевка», которую дают каким-то безымянным неграм и примкнувшей к ним Светлане Алексиевич. Да, я сыграл с вами в это, потусил на финале «Нацбеста», it was fun, спасибо. Дали Сальникову — ну ок, ему, в конце концов, ипотеку платить. А у меня нет ипотеки, я вольный джентльмен, да и миллион свой я и так заработаю.
Звезда профессиональной литературы пока не закатилась, но уже гаснет. И не случайно я упомянул Гутенберга: мы возвращаемся во времена, когда творчество перестает быть бизнесом. Художник может либо быть помещиком, существовать на доставшуюся от cher papa газовую ренту, как когда-то существовал трудом крепостных, и сочинять на веранде своего поместья. Он может служить писцом в департаменте, стараясь как можно больше времени от службы выкроить на свои упражнения. Он может подвизаться при дворе князя-мецената и писать ему оды. А может, как Гомер, странствовать по дорогам и жить подаянием. Искусство же его, которому больше не нужен издатель, завлит, агент, галереист, продюсер, отныне снова принадлежит Богу. Или богам — для тех, кто творит в античной системе координат. И слава им за это.
https://t.me/lorcencov/2247
