ГИГАНТ
Как половой гигант, я не имею равных
Ни в городе Москве, ни в Сочи, ни в Крыму.
Я много б рассказал вам случаев забавных,
Способных дать урок и телу, и уму.
Но я ленив в и стар, а вы не любопытны,
И для того, чтоб время скоротать слегка,
Поведаю я вам, как в кабаке на Житной
За курицу-красу дрались два петушка.
Та курица была не то флористом в банке,
Не то юристом въ приюте для собак,
Был первый петушок помзамглавред «Фонтанки»,
Второй же от ментов курировал кабак.
С ментом она была такая-растакая,
А с журналистом чуть любезнее была.
«Я, Лёня, стать давно художницей мечтаю,
Но в мире всюду блат, и очень много зла.
А вы талант... Ведь я в «Фонтанке» вас читаю.
А если не статьи, а прозу? Тоже да?
О Боже, Леонид, ах, я сейчас растаю!»
Но голос их прервал: «Позвольте, господа?»
– Здорово, Миш, ты чо? я с дамой... – Вижу, вижу!
Я капитан Светлов. Ну да, как теплоход.
И тоже Михаил. Не бойтесь не обижу!
Зачем вам, мон ами, писака и урод?
Давно уже я тут за вами наблюдаю,
А вы меня в игнор, а с Лёней ляляля.
Видать я этикет напрасно соблюдаю,
Пока газетный шнырь вам пишет вензеля.
Не видите в упор вы все мои подходы,
Мой взгляд, молящий о вниманьи хоть каком.
Пускай никто в РФ не отменял свободы,
Мне не делить ее с писакой и хорьком. -
И Михаил Светлов, подобно теплоходу
Взревел - и запустил в газетчика бокал.
И вскрикнул Леонид: – Умрем же за свободу! -
Стул опрокинул и - споткнулся и упал.
Немало в нем уже стопариков сидело,
Подняться и отмстить недоставало сил.
А Михаил Светлов орал: – Вставай, Мандела,
Вставай, Ебанапарт, прыщавый клерасил!
Навальное говно, опарыш перестройки!
Да хрен с тобой, лежи, а девушка моя. -
Но ангелом во тьме, как фея на помойке
Прокрякала она: - Не буду вашей я!
Вставай скорей на бой, четырёхглазый рыцарь,
Не победит тебя гестаповский дракон.
Триумфа воли ждёт прекрасная девица,
Давай, возьми перо, или копьё, кам он!
Воспрянь, моё кино, да сгинут в поле немцы!
О, будущий певец любовных наших игр!
Ты Моцарт, ты Толстой, мой Бэнкси-уебэнкси!
А ты - орангутанг, ты соплезубый тигр! -
И девушка в мента коробочкою с пудрой
Швырнула и легла газетчику на грудь.
Не говорите, что была она не мудрой:
Ох, мне бы в двадцать лет ума бы хоть чуть-чуть!
Я реже бы порол богемных нищебродок,
Смазливых поэтесс и просто милых дур,
А тратил бы заряд на море и на водах,
Солидным дамам там вживляя свой амур.
Блажен, кто осознал любви продажной силу,
Кто в звоне золотом сумел взлелеять страсть.
И все вокруг дают такому крокодилу,
За деньги и за так желая грязно пасть.