А на Дожде работает ещё один профессионал - Гликин. И, по моей информации, он тоже не в восторге, что объявили псевдобойкот.
Люди умеют умирать.
Когда умирает близкий человек, не можешь спокойно смотреть его фотографии, не можешь трогать его вещи, не можешь смотреть видео с ним. А уж тем более никак не можешь слышать в аудио записях его голос.
Что происходит с родственниками артистов, после смерти самого артиста. Это для нас он создал хорошую музыку, мы слушали ее, будем слушать и дальше. А что это для них? Что такое, когда из каждой колонки то и дело звучит его/её голос? Это гордость со слезами на глазах.
Я не умаляю масштаб горя для обычной семьи, я думаю о том, как это - слышать, как это - осязать, как это - прикасаться к творениям человека, который с тобой жил, на твоих глазах создавал. Это держать его за руку уже после.
А можем ли мы сделать что-либо, для того, чтобы держать за руку и гордится со слезами на глазах, теми, кто не был артистом, не был певцом, не был художником? Какой огонёк оставить после и во имя того, чтобы хоть какой-то кусочек продолжал жить.
Я сейчас не про кресты у дороги, если вы замечали, которые стоят там, где разбились и умерли люди. Не про памятник - что для родственников просто камень заключивший в себе горе. А про ту самую эмоцию, ту эмоциональную и моральную возможность быть рядом хотя бы так.
Журналисты показывают смерть - это их работа, это тяжело для них самих, по этому так открыто и цинично. Потому что в основном достучаться до сознания тяжело, и его пробуждает только то, что пугает, то, что все прячут. Для массы - это самый быстрый и действенный способ. Так вот.
Творчество - вторая жизнь. В России абсолютно не работает раскрепощение и я не видела, чтобы страдающим эмоционально людям давали не догматичную помощь. Все только камни, все только кресты. И хотелось бы, чтобы это направление, эта ветвь (веточка) росла совсем иначе. Да, это не легко, да, нужно много соображающих людей. И да, они должны понимать не только учебники психологии, но и чувствовать пульс жизни, быть всем по немногу, и художниками, и артистами, и психологами.
Я не хочу, чтобы людей помнили тяжестью. И так же я хочу, чтобы мое творчество давало вторую жизнь. Не только мне.
