Заходит к нам в роту вечером наш военком и говорит мне: - Сидоров! А я ему: - Я! Посмотрел он на меня пронзительно и спрашивает: - Ты, - говорит, - что? - Я, - говорю, - ничего... - Ты, - говорит, - неграмотный? Я ему, конечно: - Так точно, товарищ военком, неграмотный. Тут он на меня посмотрел еще раз и говорит: - Ну, коли ты неграмотный, так я тебя сегодня вечером отправлю на "Травиату"! - Помилуйте, - говорю, - за что же? Что я неграмотный - так мы этому не причинны. Не…

- Купи, красавица, башмаки! Девушка, почти девочка, нерешительно замедлившая шаг у прилавка, была невысокого роста, худенькая, с остреньким чистым личиком. Из-под длинной челки на предложенный товар с сомнением смотрели большущие зеленые глазищи, растерянные и наивные. Небось дочка какого-нибудь знатного вельможи - одежда хоть и простенькая, без изысков, а ткань хорошая, добротная, да и ручки нежные, ухоженные, домашней работой не нагруженные. Как завещали пронырливые покровители торговли Мерк и Герм, грех…

Двадцать лет назад я знавал человека по имени Джиггинс. У него были Здоровые Привычки. Каждое утро он окунался в холодную воду. Он говорил, что это открывает его поры. Затем он докрасна растирался губкой. Он говорил, что это закрывает его поры. Таким образом он добился того, что мог открывать поры по собственному усмотрению. Перед тем как одеться, Джиггинс, бывало, по полчаса стоял у открытого окна и дышал. Он говорил, что это расширяет его легкие. Конечно, он мог бы обратиться в сапожную мастерскую и попросить…

- Тормози здесь.    Бэха плавно остановилась в паре сотен метров от подземного перехода. Без четверти два. Ещё есть время покурить и намотать бинты. Валера пристально смотрел, как я стягиваю с дрожащих рук черные без пальцев перчатки. - Может мне с тобой пойти? За шухером посмотрю.    Я достал из пачки сигарету. Зажигалка зажглась с первого раза. Хороший знак. - Если чё, подрулю. Раскидаем вдвоём. - Будь тут. Не глуши. Как бы там не вышло, я сразу к тебе, и дёру отсюда.  Передвинул губами сигарету в уголок…

Замок, в который мой камердинер осмелился вломиться, чтобы мне, пораженному тяжким недугом, не ночевать под открытым небом, являл собою одно из тех нагромождений уныния и пышности, что в жизни хмурятся среди Апеннин столь же часто, сколь и в воображении госпожи Радклиф. По всей видимости, его покинули ненадолго и совсем недавно. Мы расположились в одном из самых маленьких и наименее роскошных апартаментов. Он находился в отдаленной башне здания. Его богатое старинное убранство крайне обветшало. На обтянутых…

   Венчание кончилось, раввин опустился в кресло, потом он вышел из комнаты и увидел столы, поставленные во всю длину двора. Их было так много, что они высовывали свой хвост за ворота на Госпитальную улицу. Перекрытые бархатом столы вились по двору, как змеи, которым на брюхо наложили заплаты всех цветов, и они пели густыми голосами - заплаты из оранжевого и красного бархата.     Квартиры были превращены в кухни. Сквозь закопченные двери било тучное пламя, пьяное и пухлое пламя. В его дымных лучах пеклись старушечьи…

Пьер Ландри родился на улице Сент-Оноре, близ Центрального рынка, где зевакам раздолье. Кормилица учила его читать, заставляя разбирать по складам вывески и объявления. Он сдружился с этими громадными квадратами бумаги — красными, жёлтыми, голубыми, а когда Пьер подрос и стал слоняться по улицам, он прямо, влюблялся в рекламы, на которых огромными причудливыми буквами было так много написано.

(Быль) Один корабль обошел вокруг света и возвращался домой. Была тихая погода, весь народ был на палубе. Посреди народа вертелась большая обезьяна и забавляла всех. Обезьяна эта корчилась, прыгала, делала смешные рожи, передразнивала людей, и видно было — она знала, что ею забавляются, и оттого еще больше расходилась. Она подпрыгнула к 12-летнему мальчику, сыну капитана корабля, сорвала с его головы шляпу, надела и живо взобралась на мачту. Все засмеялись, а мальчик остался без шляпы и сам не знал, смеяться…

Произошло это в одном большом славянском городе, принадлежащем австрийской империи, когда я молодым офицером служил там в местном гарнизоне. Директор городского театра с необычайно пестрым составом артистов всякого рода, расклеил однажды по городу колоссальные кричащие афиши, в которых объявлялось о выступлении молодой атлетки Асмы Рогановой. Она была главной приманкой обещанного афишами представления. О ее красоте директор, распивавший иногда с нами бутылку венгерского, рассказывал настоящие чудеса. Была ли…

При взгляде на эту гостиную, само собой приходило в голову вставить ее в рамку: до такой степени напоминали старинный эстамп ее вышедшая из моды мебель, пережившие себя безделушки, потускневшие, неяркие цвета. Посредине комнаты стоял одноногий столик красного дерева с вышитой по канве скатертью; на ней возвышалась круглая лампа, из-под картонного абажура которой струился холодный зимний свет. Этот тусклый свет падал на однообразную внешность больших часов под стенным колпаком, на зеленую саржу с шерстяными…

Вот уже второй месяц преследует меня этот сон, тревожит, не оставляет в покое, часто вспоминаясь и днем, среди повседневных дел и суеты. Срок, надо признать, довольно необычный для сна — почти два месяца, если учесть, что он повторяется в мельчайших подробностях, сегодняшний, похожий на вчерашний, а тот в свою очередь на позавчерашний, как сухие горошинки перестука будильника на моем столе. Я часто хожу на работу и с работы пешком, одними и теми же улицами, издавна облюбованными, и не собираюсь отказываться…

В первую же ночь на новой квартире я услышал, как он стучит в стену и вопит, будто помешанный. Я посмотрел на часы - двадцать минут шестого. Начинало светать. Я знал, что больше не засну, даже если он перестанет шуметь, но он не переставал. Я не мог этого вынести, хотя моя квартира находилась в противоположном конце коридора. Представляю, каково было ближайшим соседям. Пару часов спустя я встретился с одним из них у лифта. - Это вы вчера въехали в 14-И? - спросил он. Мы познакомились. Все жильцы здесь вроде…

Чтобы спуститься от моей мельницы в деревню, надо пройти мимо фермы, выстроенной у дороги, в глубине большого двора, обсаженного вязами. Это настоящая провансальская ферма: красная черепица, широкий коричневый фасад с неровными промежутками между окнами, а наверху — флюгер, блок, чтобы поднимать копны на сеновал, да еще торчат оттуда наружу несколько охапок побуревшего сена. Почему этот дом так поразил меня? Почему при виде этих закрытых ворот у меня сжималось сердце? Не могу сказать, и, тем не менее, от всего…

Мы летели в конце сентября над тихим простором пустых прохладных полей. Земля светилась под нами разводами рек и озер, неярким пожаром лесов. И вдруг над деревней, над темной россыпью изб что-то полыхнуло нам в лица, заплясало, забилось среди бледных прудов. Крохотные кони мчали телеги, полные ярких цветов. Это свадьба неслась по широкой улице и горели пестро дворы. Мы вновь погрузились в туманную дымку, в неясное мерцание степи. И опять над другой деревней поднялось над крышами, завилось голубым снопом — другая…

Далеко впереди истошно и протяжно заголосил паровозный гудок. Цепляясь за неструганые доски раскачивающегося вагона, Ульман медленно поднялся на ноги. Состав приближался к захолустному полустанку с необозначенным железнодорожным переездом, и Ульман почувствовал, как он замедляет ход. Ехать до самого города было бессмысленно: сейчас бродяги и сезонные сборщики фруктов толпами перебирались на запад, и сторожа грузовых депо свирепствовали, отлавливая их по вагонам. Собрат-бродяга на востоке предупредил Ульмана…

Князь Роберт был очень гуманный человек. Однажды ему вздумалось учредить "Тарелку супа" для бедных детей соседней деревушки. Не считаясь с расходами, князь велел выстроить специальный павильон и выписал из Вены походную кухню.   Когда кухня прибыла, княгиня чуть не на коленях упрашивала мужа бросить эту затею. Но князь был непоколебим.   — Молчите, княгиня! - заявил он. - Я сам сварю картофельную похлебку для этих оборвышей.   Брат княгини граф Манхард тоже пытался отговорить шурина, доказывая…

Василий Иванович был актёром среднего дарования, но большой трудоспособности. В театральное училище его взяли со скрипом: не было в нём ни заразительности, ни комедийной остроты, ни трагедийного пафоса. Долговязый, тогда ещё семнадцатилетний юноша стоял перед приёмной комиссией и старательно декламировал стихи. Взяли его, казалось, из жалости, а потом стали гордиться. Упорство и трудолюбие его вскоре принесли заметные и неожиданные плоды. То, что дано было другим от природы, Васе нужно было воспитывать самому.…

От Ивана Петина ушла жена. Да как ушла!.. Прямо как в старых добрых романах — сбежала с офицером. Иван приехал из дальнего рейса, загнал машину в ограду, отомкнул избу… И нашел на столе записку: «Иван, извини, но больше с таким пеньком я жить не могу. Не ищи меня. Людмила». Огромный Иван, не оглянувшись, грузно сел на табуретку — как от удара в лоб. Он почему-то сразу понял, что никакая это не шутка, это — правда. Даже с его способностью все в жизни переносить терпеливо показалось ему, что этого не перенести:…

Бисэй стоял под мостом и ждал ее. Наверху, над ним, за высокими каменными перилами, наполовину обвитыми плющом, по временам мелькали полы белых одежд проходивших по мосту прохожих, освещенные ярким заходящим солнцем и чуть-чуть колыхающиеся на ветру… А она все не шла. Бисэй с легким нетерпением подошел к самой воде и стал смотреть на спокойную реку, по которой не двигалась ни одна лодка. Вдоль реки сплошной стеной рос зеленый тростник, а над тростником кое-где круглились густые купы ив. И хотя река была широкая…