В середине века Париж был точкой притяжения для художников, музыкантов и поэтов. Послевоенная Франция стала одной из важнейших точек развития послевоенной мировой культуры.
Кроме местных крупных философов, режиссеров и музыкантов, таких как Фуко, Годар, Гинзбур, там творили, например, и Сэмюэл Беккет (лауреат Нобелевской премии по литературе, один из создателей театра абсурда), Хулио Кортасар (одна из главных фигур "магического реализма"), во Францию переехал Милан Кундера (до сих пор живет там). В латинском квартале - месте, где жили студенты - было очень много представителей богемы.
Лекцию Сартра "Экзистенциализм - это гуманизм", выступления Фуко в Коллеж де Франс или предсмертные выступления Арто с его "театром жестокости" можно сравнивать с презентациями Джобса или выступлениями Билла Гейтса.
В общем-то, это всё - длинное вступление к тому, что показал Дудь в своём фильме о Кремниевой долине. Так происходит, что некоторые места становятся точкой концентрации определённого культа, если угодно. Туда съезжаются люди с определённым типом мышления, чтобы найти тех, кто близок им, с кем можно дружить, ругаться, как-то сожительствовать и производить свои особые виды творческой энергии.
В разговоре с одним из друзей я говорил о том, что та атмосфера, которую передал или попытался передать Дудь, очень похожа на религиозную. Культ IT-предпринимательства поддерживается его мессиями - как живыми, так и мёртвыми. Но в секулярных обществах и идолов много (поклоняться можно всем сразу), и библия не одна - хочешь, читай "Метод McKinsey", хочешь - биографию Стива Джобса или, скажем, Павла Дурова. Главное, обеспечивать некоторую принадлежность к сообществу.
Такие святые места - это, конечно, не только места успеха, но места и чудовищных провалов. Тысячи людей едут туда, настоящего успеха добиваются единицы, но овчинка стоила выделки - мы получили несколько десятков стартапов, которые теперь играют значимую роль в мировой экономике. У меня создается впечатление, что деньги там - это не совсем те деньги, к которым мы привыкли. Когда бариста получает чек на 100 тыс. долларов на какой-то AI-стартап, то складывается ощущение, что это уже какая-то иная реальность, где финансы из-за их обилия становятся символическим капиталом в большей степени - скорее, благодатью.
Точно так же, как не всякий студент Высшей нормальной школы, смог стать новым Сартром, так и не каждый бариста или таксист с идеей о стартапе может стать новым Возняком и войти в пантеон святых. Вообще, есть ощущение, что идеи там кончатся намного раньше, чем деньги, как и в Париже ближе к 90-м испарился дух левачества, ставший одним из важнейших драйверов этой культурной вспышки.
Дудя можно упрекать в том, что он показал неполную картину, но он-то такой цели перед собой и не ставил. Фильм о Кремниевой долине — это такая русская библия успеха в IT-столице, проникнутая протестантской этикой. Тот, кто хоть немного понимает в устройстве общества, и занимался медиа (или пропагандой) увидит все швы, увидит, как это сделано. Точно так же можно найти нестыковки в любом другом священном писании.
А внимательный услышит, что главный секрет успеха в долине — это магическое заклинание, сказанное одним из героев — "мне повезло".
