https://t.me/burgercaputt/2444>Все люди равны просто по непонятной причине за одни знания платят больше, чем за другие и к одним знающим людям, почему-то, почета больше чем к другим.
Если пользоваться буржуазными представлениями, и рассматривать общество только в рамках обмена благ, в том числе обмена труда на деньги, то ситуация такова: на рынке много слесарей и мало профессоров, рынок слесарей перенасыщен и потому они продают себя дёшево, профессора — дорого, при том конкуренция приближает цены товаров к их стоимости. Далее возникает вопрос, почему же производится не меньше слесарей и больше профессоров, от которого мы плавно переходим к образцово метафизической теории вменения, де золото дорогое само по себе и золотые мозги тоже, поэтому этот капитал волшебным образом вменяет высокую стоимость труду, по принципу карикатуры «— Лев Давыдович, скажите, что мне сделать, чтобы стать умным? — Да так, знаете... Это, скорее... „Индивидуальная особенность“»
Если пользоваться теорией игр, то представление приобретает менее магический характер: капиталист всегда стоит перед выбором: продолжать удерживать у себя сотрудника этой зарплатой или найти другого, понеся издержки на интеграцию в производство (то есть тот период, когда новый работник читает документацию, вникает в особенности проекта и тупит) нового. Если ваша контора занята заменой батарей в квартирах, новый слесарь, вероятно, быстро втянется, так что издержки на его замену на более дешёвого невелики. Если контора разрабатывает какой-нибудь оптимизирующий компилятор с миллионами строк кода, менять профессора, заведующего разработкой последние 10 лет, на другого, пусть и очень именитого, может оказаться роковой ошибкой. Ситуация, в которой зарплаты людей с большими издержками на их замену, выше легкозаменимых, и будет тем пресловутым равновесием по Нэшу. Вот только конкретные отношения здесь всё ещё можно установить только эмпирически, а потому такая теория нам вновь не подходит.
Следует представить себе рабочего как капиталиста, единственным капиталом которого является собственное тело, знания и навыки, и на который, соответственно, распространяется всё тот же закон стоимости. Физиологические, социальные и базовые культурные потребности слесаря и профессора, то есть затраты переменного капитала, примерно равны и составляют необходимую стоимость труда, неравенство зарплат формируется в виду разницы уже прибавочной стоимости труда. Профессор сам, будучи хозяйствующим субъектом, раздувает эту стоимость и делает это совершенно рационально. Уникальный багаж знаний, постоянный капитал профессора, был когда-то им приобретён. То, что может быть приобретено, однажды (в процессе приобретения) было произведено, в него профессором был вложен общественно-полезный труд, было вложено время, а потому его багаж обладает стоимостью. Именно эту инвестицию, взятую в своеобразный кредит, отбивает профессор, раздувая прибавочную стоимость своего трудового товара, ту инвестированную ранее разницу между базовыми 9 + 3 годами обучения слесаря и 11 + 4 + 2 + 3 + 12 годами обучения доктора наук. Важно повторить, эта высокая зарплата не является волшебно возникающей из ценности профессора в себе, не вменяется его капиталом: оставшись без работы по специальности, профессор вынужден будет выполнять работу слесаря по цене работы слесаря и не рублём дороже — работа, выполненная золотым инструментом, инкрустированным бриллиантами, ничем не лучше работы, выполненной инструментом железным.
Удивительно ли, что теория, в ядре своей философии призванная изучать явление как нечто развивающееся во времени и существующее в рамках обстоятельств, в очередной раз оказалась ближе к реальности, нежели стремящиеся окуклиться в столь удобных рамках буржуазные гипотезы?