Сегодня много пишут о выборах 1996 года, о победе Ельцина над Зюгановым. 25 лет назад это случилось. Оценивать ту победу Ельцина как первый шаг России в авторитаризм – это уже прямо совсем мейнстримная точка зрения, господствующая. Апологетика Ельцина реально скатилась до уровня маргинальной субкультуры. И у меня (еще не очень старого человека, но помнящего как толпы народа на площадях орали «Ельцин, Ельцин!!») реально захватывает дух от того, насколько сейчас маргинален ельцинизм.
Но насчет первых шагов к авторитаризму. Конечно же дело не в 1996 году. Нужно помнить 1993-й, а не 1996-й. Именно 1993-й – поворотная точка. Выборы-96 были закономерным политтехнологическим итогом 1993-го. В 1993-м оппозицию, выведенную вооруженным спецназом из горящего здания парламента, отправили в тюрьму. Осенью 1993-го оппозиция оказалась в гетто под названием «Матросская тишина». Октябрь-ноябрь 1993 года – это была оглушительная тишина после выстрелов. Кремль анонсировал новые выборы в свой новый парламент, а лидеры оппозиции сидели за решеткой. Газеты были запрещены – не только радикальный «День», но и вполне умеренные «Правда» с «Советской Россией». Какие выборы, о чем, кого выбирать? Представлялось, что победившие ельцинисты просто распилят кресла между собой в этой своей Думе («Дума, слово-то какое поганое нашли, из затхлых амбаров царизма» – казалось мне тогда).
А в один сумрачный осенний день, уже ближе к декабрю, из своего почтового ящика я неожиданно для себя вытащил свежую «Советскую Россию», с которой сняли бан, как сейчас принято говорить. С ее страниц на меня смотрел этот странный неказистый мужик. В бурные 1992-1993 годы он был серой фигурой второго плана, на фоне ярких, сопоставимых с якобинцами и жирондистами оппозиционных трибунов – Константинова, Анпилова, Николая Лысенко и многих прочих. Зюганов благополучно избежал тюрьмы и нам его, вместе с Жириновским, подали на блюде как «лидера антикремлевской оппозиции». «В чем суть выбора?» – такой был заголовок под фото Зюганова в экстренно разрешенной газете. Мало кто понимал в то время, в чем подлинная суть выбора.
Первые выборы в Госдуму прошли, люди проголосовали за разрешенных оппозиционеров, пока настоящая оппозиция сидела в тюрьме. Этим разрешенным даже позволили набрать довольно приличное количество голосов, вызвав ликование у глупого оппозиционного электората и ужас у еще более глупой либеральной интеллигенции. Потом тех арестованных народных вожаков выпустили, амнистировали. Они вышли опустошенные, разгромленные, вышли людьми вчерашнего дня. Руцкой, впрочем, сумел пристроиться на подхвате где-то во флигеле системы. Но Руцкой и был случайным среди них. Остальные осели на своих малочисленных митингах – вне парламента, вне механизмов принятия решений, на окраине. Политическая система катилась дальше по новым рельсам, и в этом составе громыхали пара вагонов того, что потом назовут «системной оппозицией» – КПРФ и ЛДПР.
В 1993 году нам придумали новую оппозицию, назначили, сертифицировали. С ней мы и живем до сих пор.
А девяносто шестой год.. Ну что девяносто шестой год? Да, обкатка бесстыжих пропагандистских технологий, достигших подлинного совершенства позднее, в эпоху Доренко-1999, и его рассказов в эфире о «горцах» и больном суставе Примакова. Но в 1996-м все было тотально предрешено. Выдуманная драматургия.
