Теперь, когда Россия задыхается от удушающей эпидемии, когда больницы не успевают открывать двери заражённым, умирающим, врачи кинулись безоглядно, без принуждения спасать погибающую Россию.
Ещё совсем недавно они влачили жалкое, нищенское существование, получая, как сельские медсестры, три-четыре тысячи рублей в месяц.
Они пережили идущие вал за валом чудовищные оптимизации, которые по существу были последовательным разрушением оставшейся от советских лет медицины: закрывались фельдшерско-акушерские пункты в деревнях, исчезали районные и областные больницы, в Москве из-за уродливой, жестокой оптимизации число больниц сократилось на треть. Всё это в час нынешней национальной беды, национальной катастрофы было забыто врачами.
И все они: и главные врачи, и медсёстры, и медбратья, и санитарки, и служащие, — всей своей когортой, подчас не имея специальных средств защиты, масок, перчаток, бросились гасить страшный огонь эпидемии.
Они напоминают первых пожарных-чернобыльцев, которые в ту жестокую ночь кинулись с брандспойтами на горящий четвёртый блок и гасили пожар, не давая ему распространиться по всей станции, а сегодня, глубоко замурованные в не пропускающие радиацию саркофаги, они лежат на Митинском кладбище.
И те, и другие явили высшую форму святости, о которой в Евангелии говорится: "Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя".
Они не будут причислены к лику святых — у церкви свои законы, свои строгие, во многом для нас, светских людей, непонятные правила канонизации, когда над головой умершего человека загорается золотой нимб. Но помимо церковной святости есть мирская святость, о чём владыка Тихон Шевкунов написал книгу "Несвятые святые".
Нынешние врачи, которые спасают, лечат, заражаются, сами падают, задыхаясь, на больничные койки, а иные из них умирают, являются носителями этой светской, неканонической святости.
Александр Проханов, писатель