Лидер ЛДПР Владимир Жириновский дал невеселое интервью журналисту RT Ивану Сурвилло.
Интервью получилось как минимум печальным, если не сказать - депрессивным. Что же печалит душу Владимира Вольфовича? Давайте почитаем отрывки из диалога лидера ЛДПР с журналистом.
«По-человечески - я всё, что можно, делал. Может быть, надо было меньше переживать по каким-то событиям в жизни. Мне просто пришлось много делать лишней работы: Алма-Ата, Казахстан - уехал, Грузия, Тбилиси - уехал, в Москве три раза переезжал... Это всё создаёт проблемы, проблемы, проблемы. И всё мне решать. Моя семья мне ничего не дала. Я начал в восемнадцать лет - всё сам. До сих пор всё сам. Это тяжело. Я всё старался создать, заработать, построить - это требует большого напряжения всех духовных и физических сил. Четыре квартиры у семьи есть, а зачем это? Одна должна быть, а я четыре сделал. В березниковской живёт тёща, Тёплый стан, Отрадное и Сокольники. Зачем столько сил тратить? Жил бы в Алма-Ате, где родился, и всё. Родное там: кинотеатр ТЮЗ, магазин, который я знаю, поликлиника, стадион. Всё-всё родное. Здесь Стасик живёт, здесь Оля живёт, мы знаем друг друга, город зелёный, парк Горького, трамваи. Родное всё, близкое».
«Брак по любви, работа по любви, город по любви, друзья по любви. Ничего этого не было. Ничего! Мне бы сейчас назад - в роддом, в другом городе, от других родителей. Нормальную квартиру, чтобы мне никуда не уезжать, нормальное, хорошее образование. Чтобы у меня поинтересовались: «Ты кем хочешь быть, ты куда поступаешь? Какой Институт стран Азии и Африки? Ты же языки не любишь. Тебе зачем Азия? Ты не любишь эти народы тюркоязычные. Зачем туда идёшь?» А у меня никто не спрашивал. Когда сам понял - был четвёртый курс, что ж бросать. Никогда рядом не было человека, который мог бы посоветовать. Никогда. Сейчас тоже нет, потому что я оторвался».
«Одиночество во всём этом - самое страшное. Свой среди чужих, чужой среди своих. Не с кем поговорить. У Путина проскользнуло как-то, что нет Махатмы Ганди — не с кем поговорить. Я уже не прошу о Ганди, мне простого школьного товарища достаточно было бы. Но они уже все не те. Мне хочется поговорить с ними, а они селфи со мной хотят: «Как вы скажете? Как вы думаете?» Я как манекен. Я в баню не могу пойти, в магазин не могу, в театр. Везде люди: «о-о-о, Жириновский!», селфи, «а вы скажите...».
«Шесть лет учиться не тому, что тебе пригодится в жизни, - так нельзя. Вторая ошибка - брак. Не было яркой любви. И у многих нет. А что делать? Где эта любовь? Сложно. Исправить мои ошибки невозможно по возрасту. Я не могу снова идти учиться. Всё уже. Я не могу снова жениться - это уже будет брак по расчёту. Поэтому ничего не вернуть. Силы истрачены. Всё в молодости делаешь: профессия, спутница-жена, друзья. Мне стыдиться нечего, но я был недостаточно настойчив при решении главных вопросов: профессия, семья. И там и там я сработал на тройку. Это создало отрицательную базу для всей последующей жизни. Что я могу сейчас сделать? Я здесь в Госдуме сижу. Где мне влюбляться? В ресторан пойду - кто со мной там будет знакомиться, как? Где ещё? На улице? Все же смеяться будут: «Жириновский на свидание приглашает». Это же невозможно. Жар молодости, как в двадцать пять, в тридцать лет, не вернуть».
